Постепенно мне удалось уговорить Агриппину отказаться от инъекционных наркотиков, склонив к кокаину. Она нюхала неумеренно. Часто анестезированные ноздри не слушались, не могли всасывать порошок по два-три раза, и Гриша сыпала его узкой ниткой из бумажки в нос, закинув голову. Еще она растворяла кокаин в шампанском, чтобы на газе он скорей усваивался. Стакан крепкого сорокоградусного алкоголя, который она научилась пить большими неотрывными глотками, сразу воодушевлял ее. Она заявляла о приливе чувств и требовала куинлингвуса. Я старался делать его так, чтобы не влезть языком в ее “раны”.

Часто, особенно первое время, Агриппина срывалась. Вновь кололась, и тогда “по приходу” я выслушивал ее многословные пассажи о том, что мы с ее матерью “старперы”, что молодежь хочет кайфово жить здесь сейчас, пить, курить, ебаться, не мозолить глаза и уши смишными пассажами о бедах и героях Второй Пунической, де надо “претерпеть до конца”, и замечательно одно то, что живем в мирное. Мир хранит война. Триллионы выбрасывались на защиту от врага планетарного или инопланетного. Многие люди трудились в военной отрасли. Они не хотели снижения или потери заработка. Народный диктатор любил говорить о войне. Пропаганда

28

переносила наши мысли вовне, дабы не застревать на несовершенствах внутри. Отчим Гриши состоял в составе совета директоров крупнейшей смешанной частно – государственной компании, добывавшей редкоземельный металл, использовавшийся в сплавах летательных аппаратов. Он работал на возможную войну. А отец ее, госаппаратчик, префект Центрального округа Волгограда? У всех живущих и работающих рыльце в пушку. Гриша ‘добывала” деньги, не работая. Она плевала на сук, на котором сидела.

Агриппина лежала вырубленная на белых простынях дивана, а мы, ее властный благородной внешности нестарый отчим, мать, с выплаканными глазами, с седыми под краской волосами, я, то ли жених, то ли психотерапевт сидели округ, гадая, что делать. Мать настаивала на скорейшей свадьбе, замечая прогресс в моих усилиях. Отчим говорил о психанализе. Когда Гриша чуть оклемалась, я выставил родичей из комнаты. Пользуясь просоночным состоянием, провел сеанс. Выяснилось, что подсознательно Гриша ищет интимной близости с отчимом.

Я развелся. Мы поженилась. Отчим Гриши устроил пышную свадьбу с регистрацией в ЗАГСе № 1. Около года мы как голодные продолжали сексуально набрасываться друг на друга в выделенной нам 120-метровой трехкомнатной квартире в элитном районе. Уборку и приготовление пищи осуществляла приходящая прислуга. Мать просила пристроить Гришу в кино. Она хорошо делала испуганное лицо, и я снял провалившуюся страшилку с Агриппиной в главной роли. Она трижды беременела. На третий раз аборт решили не делать. Агриррина родила девочку, к которой быстро потеряла интерес. Вскармливанием смесями занялась бабушка. Интима он по-прежнему не допускала. Однажды она мылась у нас. Я случайно открыл ванну и застал Надежду голой. Она стыдливо прикрылась.

Гриша спуталась с прибалтом-предпринимателем, превосходившим ее возрастом лет на двадцать. Прибалт обещал бросить ради Гриши семью с женой-ровесницей и тремя сыновьями, которых не бросал. Узнав о встречах из случайно оставленного телефона, мы с Надеждой убеждали Агриппину бросить любовника. Она уверяла, что любит его. Снова и снова она попадала в НЦПЗ с наркотической зависимостью. Последний раз – с кататонией. Она вышла голая покурить на балкон. Замерла, и простояла несколько часов на морозе, прежде чем, придя с работы, я не обнаружил ее. В больнице Гришу мы навещали по очереди, я, мать, отчим и любовник. Между госпитализациями ее, завшивленную, находили в подвалах среди других наркоманов, лежащую под кайфом на грязном матрасе. Грише поставили шизофрению.

Я взял трубку, и услышал взволнованный голос Надежды. Она просила срочно приехать на ее квартиру. Там уже находилась следственная группа. Отчима застрелили. Он лежал в луже крови в зале. Во время похорон Надежда после всех родственников подошла к гробу. Она не поцеловала мужа даже в лоб. Просто подержалась за край гроба. В крематории гроб опустился за закрывшие его огнеупорные задвижки. Послышался шум пламени. Мужа не стало. Я поехал за отсутствовавшей Гришей. Нашел ее в беседке больницы. Стоя на коленях она делала минет какому-то больному. Я взбесился, и попросил освобождения. Надежда просила подождать. Она занималась продажей дачи с вертолетной площадкой на Николиной горе.

Гришу нельзя оставлять одну. Обещая замену, я позвонил Юре. Он сказал, что устроен. Партия с Гришей казалась выгоднее. Юра спросил, стара ли она. Я отвечал: на четыре года младше нас. Юра развелся, и женился. Тем временем без тестя мои дела в кино пошли совсем плохо, и я вернулся в больницу. Удалось устроиться в Подмосковье. Ко мне скоро обратилась Надежда с просьбой подтвердить на суде судьбе некоего ведомого мной пациента. Его обвиняли в растленных действиях с несовершеннолетними. Он готовился к судебно-психиатрической экспертизе. Его перевели в институт Сербского. После экспертизы лечащий врач выписал его, и пациент исчез. Надежда утверждала, что похоронила его. Родственники жертв требовали эксгумации, настаивая, что он сбежал, а вместо него в земле лежит труп то ли купленный в морге, то ли “умерший за деньги” бомж.

29

Я спросил Надежду, зачем ей участвовать в этом деле. Она отвечала, что дело касается покойного мужа. Но твоего мужа убили из-за неразделенного бизнеса, он сожжен. “Иногда муж одновременно и сожжен, и в земле лежит”. Так бывает? У женщин – да. Я поехал в областной суд, где судья спрашивала меня, видел ли я половой член пациента. Я вел его около полугода. Какое это имеет значение? Оказывается, отец одной из растлеваемых девочек вычислил его, пытался отрезать член, но лишь надрезал. Я помнил, что пациент писал в бутылочку через трубку, выведенную из мочевого пузыря. В каком состоянии его член не ведал ни я, ни пользовавшие его медсестры. Это абсолютно соответствовало истине. Врать мне не пришлось. Свидетель, надрезавший насильнику член и отсидевший три года, пытался обвинить меня в пособничестве. Судья отвергла нападки. Меня отпустили, и более на суд не вызывали. Надежда горячо поблагодарила меня за содействие. Я пожал плечами, оставшись в полном недоумении.