Почему-то ещё там, на запертом этаже, когда Егор Саныч и другие взрослые объяснили им с Вовкой их задачу, он считал, что справится со всем в два счёта, причём даже в одиночку. Ему казалось, что самое трудное — это спуститься по шахте лифта, в сущности, вот там и была нужна грубая сила приятеля, подстраховать, разжать двери, а дальше всё легко и просто. Кир был уверен, что убедить какую-то незнакомую женщину, будет не так-то трудно. В свои девятнадцать лет он это умел. Но сейчас, при виде Анны Константиновны он инстинктивно почувствовал, что стандартные приёмы тут не годятся. И самое отвратительное — он вообще не понимал, как действовать, что говорить, какой тон выбрать, и потому мялся и топтался, как последний придурок.

— Мы к вам, Анна Константиновна.

Она молчала.

— У нас дело.

— Вы от кого? — она поднесла к лицу правую руку и с силой помассировала висок длинными тонкими пальцами.

— От Егор Саныча! — выпалил Кир.

— От какого ещё Егора Са… От Ковалькова?

Кирилл запнулся. Он только сейчас понял, что не знает фамилию доктора. Все на этаже звали его просто Егор Саныч, а Ковальков он был или не Ковальков, этого Кир сказать не мог.

— Да, Ковалькова, — неожиданно ему на выручку пришёл Вовка. — От Егор Саныча Ковалькова.

— Постойте-ка, — она чуть подалась вперёд. — Ковальков сейчас на карантине.

— Да. А мы оттуда, — Вовка улыбнулся.

— Что за ерунда. Что за дурацкие шутки? Вам двоим, что, делать нечего?

Вовка опешил.

— Вы зачем сюда пришли?

Кир заметил, как рука Анны Константиновны опустилась на телефон.

— Погодите! — он метнулся к столу, не сводя взгляда с этих длинных белых пальцев, которые уже коснулись телефонной трубки. — Не надо! Не звоните!

Кирилл Шорохов правильно угадал жест Анны. И понял, что она хочет сделать: вызвать охрану. И едва только охране станет известно о них двоих — пиши пропало. Даже если они с Вовкой дадут дёру, всё равно — дальше этажа им не убежать, и охрана, прочесав все закоулки, рано или поздно обязательно их найдёт.

— Пожалуйста, — почти умоляюще протянул он. — Пожалуйста. Дайте нам всё объяснить.

Трубку она не сняла, но и руки с телефона убирать не стала. Её пальцы, нервные и чуткие, застыли на гладком пластике телефонной трубки.

— Анна Константиновна, выслушайте нас, пожалуйста. Егор Саныч говорил — вы обязательно всё поймете и обязательно нам поможете. Он сказал… Он нас к вам и направил…

— Мальчик, — сухо перебила его Анна. — Я никогда, слышишь — ни-ког-да — не поверю, чтобы врач, а Егор Саныч — врач, сам, по доброй воле, отпустил с карантина пациента. Вы ведь пациенты? — уточнила она и, не дожидаясь ответа, продолжила. — На медперсонал вы явно не тянете.

Она выговорила это безо всякого пренебрежения, ровно и сухо, просто констатируя факт, а её глаза глядели на Кира холодно и равнодушно. А Кирилл… он вдруг понял — эта Анна Константиновна, она ведь думает, что они там, все сто с лишним человек, находятся на настоящем карантине. Кир вспомнил, как Егор Саныч что-то там говорил про какой-то протокол, который положен при эпидемиях. Что к ним должны были приходить, проверять, осматривать. Анна, наверняка, думает, что всё так и есть, а на самом-то деле всё совсем иначе.

— Егор Саныч нас никуда не отпускал, — медленно проговорил он. — Мы сами…

— Убежали с карантина?

— Да нет же! Нет никакого карантина! Настоящего, какой положен, такого нет. Нас там просто заперли… на пустом этаже. Дали паёк и спальники и всё. И никаких лекарств. И никто к нам так и не пришёл. С нами только Егор Саныч и две медсестры.

Кирилл обрушил всю эту информацию лавиной на ошарашенную Анну. Он понимал, что говорит бессвязно, но отчего-то ему казалось, что важно сказать как можно больше и как можно быстрее, чтобы все эти набегающие и опережающие друг друга слова были услышаны, или чтобы хотя бы одно из этих слов достигло наконец своей цели.

— Нас там сто с чем-то человек. Взрослые и дети. И нам вентиляцию отключили. Она сначала работала, а потом нет. И пайки уже закончились, только вода, — Кирилл судорожно сглотнул. — Вода ещё осталась. А лекарств вообще никаких нет.

Он вспомнил, что уже говорил про лекарства, покраснел и запнулся на полуслове. Он испугался, что Анна опять заговорит, не дослушав его до конца, но она молчала. Кир собрался с мыслями и продолжил.

Он зачем-то рассказал ей про Лазаря, про то, как их собрали на пустом этаже (там ещё раньше была школа), про то, как они ждали медицинскую бригаду, потому что Егор Саныч обещал, что к ним приедут, а никто не приехал, только привезли сухпайки. И главное — никто из них не заболел.

— А мы выбрались оттуда по шахте лифта, прямо к вам, — Кир с надеждой взглянул в лицо Анны. — Наверно, надо сообщить об этом кому-нибудь, чтобы людей наконец-то выпустили…

Ему казалось, он рассказал всё, и Анна его поняла. Не могла не понять. Кир смотрел в её лицо, пытаясь уловить, что же она думает. Она тоже не отрывала от него взгляда, и там на дне её чёрных усталых глаз плескалась тревога, невнятная и странная, а потом на лице промелькнуло что-то, похожее на понимание и сочувствие. Промелькнуло и тут же пропало. Лицо Анны снова замкнулось, стало таким же безучастным, как и при первым минутах встречи.