Взлохмаченный, весь в заплатах, колхозный пророк для вящей убедительности притопнул ногой по пыльной площадке…

— Вот тогда и наше время приспеет, — продолжил его мысли другой колхозник. — И тогда уж берегитесь, «драконы»!.. Каюк вам будет, крышка!..

Колхозники злорадно засмеялись… И опять взглянули на картину Георгия Победоносца…

Тогда мне стали понятны и течение ассоциаций у колхозников и строго–логическая нить их беседы: освобождение от коммунистических «драконов» они связывали с приездом на танке немецкого «Победоносца»…

Теперь, через много лет после этого разговора, думалось: малограмотные колхозники оказались пророками–ясновидцами. Не могли предвидеть они только одного: что из «победоносцев» бывают и такие, которые стремятся поразить «драконов» не для того, чтобы освободить их жертвы, а для того, чтобы самим занять место этих низвергнутых «драконов»…

Коммунисты стараются возбудить у всего подсоветского населения, в частности, у колхозников, вражду ко всем государствам за кордонами Коммунистической Империи, ко всему «капиталистическому окружению».

Но эта пропаганда не доходит до сердца колхозников. Отношение их к загранице иное. Они чувствуют там свободный мир и с детской наивностью надеются на человеческое сочувствие, ожидают активной помощи со стороны свободных народов тому народу, который мучится в крепостной неволе, в лапах «драконов».

Это отношение подъяремного народа к свободному миру ярко изображено в одном анекдоте, который в Советском Союзе имеет самое широкое распространение: я слышал его и в столице и в колхозных деревнях.

Этот анекдот рассказывает: советский «президент» Калинин произносит по радио речь для заграницы. В слащавом тоне он декламирует пышные фразы о «самом передовом и единственном демократическом государстве в мире», о «культурной революции», о «зажиточной жизни» населения, о «социалистическом рае» в Советском Союзе.

Тут же, в радиостудии, случайно присутствует колхозник и внимательно слушает эту декламацию, иронически улыбаясь.

Когда Калинин окончил речь, к нему подошёл колхозник и сказал:

— Хорошо говорили Вы, Михаил Иванович!.. Разрешите и мне слово молвить к иноземным братьям, крестьянам и рабочим. Дополнить малость…

Калинин подумал: наверное, жаловаться станет на свою горькую, колхозную жизнь… О чем же другом может говорить колхозник?! Осрамит меня: уличит во лжи…

— Нельзя!.. — отрезал «советский президент».

— Да я слова три только и молвил бы, — сказал колхозник.

Калинин подумал: три слова… Знаем мы эти «три слова»!.. Наверное, с досады голодный колхозник запустит в эфир матерщиной… А я только что распинался по радио о величайшем расцвете культуры в нашем социалистическом государстве. Грубиян опозорит на весь мир нашу социалистическую культуру…

— Нельзя! — строго повторил Калинин. — Даже близко не подходи к микрофону!..

— Неужели мужику нельзя и одно слово, единственное словечко, молвить по радио, Михаил Иванович?!. — не унимался колхозник.

Одно слово, — подумал Калинин. — Любопытно, что же он может сказать в одном слове?..

— Ну, хорошо, — обращается всесоюзный староста к назойливому колхознику: одно слово ты по радио сказать можешь. Но только помни: одно–единственное слово!.. Если ты хоть одним словом больше скажешь, то мы голову твою снимем!..

— Хорошо: моя голова всегда в ваших руках, — ответил невозмутимо колхозник.

Он подошёл к микрофону, откашлялся, набрал полную грудь воздуха и крикнул пронзительным голосом недорезанного:

— Спа–си–те!!!

Всю измученную, истерзанную душу свою вложил колхозник в это единственное слово…

Это удивительно правдивый и талантливый анекдот: он в одном слове выразил муки, надежды и призыв народа–мученика.

— Спасите! — это стон колхозных рабов, придавленных советскими крепостниками.

— Спасите! — это крик жертв, терзаемых драконами.

— Спа–си–те!!! — это вопль окровавленного, истерзанного, народа-мученика, распятого всемирной бандой палачей на коммунистической Голгофе…

— Спа–си–те!!!

А отклик где?..

Неужели это — безответный крик вопиющего в Мировой Пустыне?!.

Или бесцельный вопль гибнущего во Вселенских Джунглях?!.