Шрифт:
Я проглотил слёзы.
— Это зависит от прота, Роб. Хочешь с ним поговорить?
Он кивнул перед тем, как отключиться. Почти сразу прот поднял голову и посмотрел на меня.
— Роберт был здесь?
— Да, вы разминулись.
— Я чувствовал довольно сильные вибрации.
— Он был здесь, прот, но только несколько минут. Попробуешь его найти? Он не должен был далеко уйти.
Мои глаза закрылись от усталости. Открыв их, я увидел, что в комнате не было ни прота, ни Роберта.
Жизель была в восторге от того, что Роберт может отправиться с ней на Ка-Пэкс. Прежде чем я смог логически объяснить своё обещание, данное проту, она воскликнула:
— Мне ещё столько всего надо успеть сделать!
— Подожди!
Она развернулась ко мне.
— Да?
— Что будешь делать, если Роб снова передумает?
— У меня нет времени на интеллектуальные игры, доктор Брюэр. Мне нужно найти прота. Увидимся!
Я с грустью задумался, что будет, если прот «исчезнет» и оставит всех троих на земле. Станут ли Портеры моими новыми пациентами? Я отправился домой, чтобы отлежаться и обсудить с женой планы по выходу на пенсию.
В канун Рождества сильно похолодало, и погода стала больше напоминать зимнюю. Но толпа возле центральных ворот МПИ всё ещё была в приподнятом настроении, исполняя рождественские песни и согреваясь горячими напитками из автомата. Кто-то даже установил рождественское дерево, украшенное звёздами всех форм и расцветок. Я видел несколько минор [139] с горящими свечами. Не Рокфеллер-центр [140] , но всё равно красиво.
139
Минора — золотой семирожковый светильник или подсвечник на семь свечей (семисвечник), который, согласно Библии, находился в скинии собрания во время исхода, а затем и в иерусалимском храме, вплоть до разрушения второго храма. Является одним из древнейших символов иудаизма и еврейских религиозных атрибутов.
140
Рокфеллеровский центр — крупный офисный центр в Нью-Йорке, который был построен в манхэттенском Мидтауне в 1930-е годы на деньги семьи Рокфеллеров. Был назван в честь Джона Дэвисона Рокфеллера-младшего. Наиболее известны 14 высотных зданий с отделкой в стиле ар-деко. Здесь находятся штаб-квартиры различных корпораций и крупнейший по доходности аукционный дом «Кристис».
Внутри института ничего особенного не происходило. В каждом отделении были намечены вечеринки, и первая прошла на четвёртом этаже. Я всё ещё не чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы играть роль Санты. Я предоставил эту возможность проту, который с восторгом горланил «Хо-хо-хо!» во все стороны. Для каждого пациента мы приготовили подарок, пирог и пунш. Психопаты освобождались из палат по одному-два человека за раз. Может, сказывался дух Рождества, но все они казались вполне адекватными и не проявляли враждебных намерений. Даже Шарлотта в её оранжевых кандалах казалась весёлой и собранной. Она всегда хорошо ладила с мужчинами, пока не откусывала какую-нибудь часть их тела.
Третье отделение было немного более расслабленным, и его пациенты представляли меньшую опасность для персонала. Бояться следовало разве что внезапной тарелки с пирогом, опущенной на лицо, или щипка за задницу от одного из подопечных с сексуальными отклонениями.
Я нашёл Джерри за работой над безупречной копией Статуи Свободы, вплоть до патины двуокиси азота и серебристого отражателя света внутри её факела.
— Печенье или кусочек пирога, Джерри? Твои любимые, с шоколадной стружкой!
— Шоколадной стружкой, шоколадной стружкой, шоколадной стружкой, — пробормотал он, явно не осознавая сказанного. Но он взял кусочек и целиком положил его в рот. Я понаблюдал за его работой, как обычно удивляясь тому, как прот смог найти контакт с Джерри два года назад, и почему остальным это так и не удалось. Может, прот был прав: если мы научимся действительно чувствовать то же, что и они… Но я был слишком стар, чтобы всё начинать сначала. Оставалось надеяться, что мой сын Уилл, и «Оливер», и всё их поколение достигнет большего успеха, чем я; что психиатрия вскоре будет развиваться огромными шагами, пользуясь новыми открытиями в медицине. И я подумал: какое сейчас прекрасное время, чтобы родиться!
Мы объединили вечеринки первого и второго отделения. Никогда не видел пациентов такими радостными. Особенно выделялась «Могучая Семёрка», создавая впечатление группы оптимистов, несмотря на свои проблемы с ментальным здоровьем. Я спрашивал себя, ожидают ли эти семеро консультаций с «доктором протом» и переезда на первый этаж, как это случилось с Альбертом и Алисой, которые были в полном порядке с тех пор, как стали неразлучными. Они, очевидно, поженятся после выписки.
Алекс принёс на вечеринку книгу. После перевода в первое отделение он заявил, что хочет стать библиотекарем. Что может быть более разумным? Алекс читал книгу «Компьютеры для чайников». Когда я спросил про книгу, он сообщил, что все сферы жизни связаны сегодня с компьютерными технологиями.
— Поэтому я думаю, что журналы и книги в конце концов устареют!
Я мог только надеется, что он ошибается. Мы с Карен планировали провести значительную часть времени на пенсии, читая те книги, на которые не смогли найти времени раньше.
Перемены в Линусе и Офелии были огромны. Линус выглядел самым счастливым парнем на вечеринке: он где-то достал ковбойскую шляпу и ходил по залу, тренируясь бросать лассо. Офелия шумела громче остальных, пытаясь руководить всеми вокруг (видимо, компенсируя потерянное время). «Ну что ж, — подумал я, — не все разумные люди ведут себя как ангелы».