Медведь к ним, правда, пока не жаловал, но пуночки и чистики стали нередкими гостями. Подхваченные ветром, они быстро проносились над разводьями. Белые крылышки чистиков сливались со снегом, а черные спинки долго еще мелькали среди торосов.

Что там, в этих чистых ото льда полосках воды? Какая жизнь? Что таится в огромной, никем еще не исследованной океанской толще? Петру Петровичу не терпелось скорее приняться за исследования. Тем более что льдина их не стояла на месте, она дрейфовала — медленно уходила от полюса.

Лунка уже была пробита, а лебедки с пятикилометровым тросом все еще не было. Она в самолете Мазурука.

И Петр Петрович не выдержал. Взял запасной километровый трос, намотал на деревянный барабан, вместе с Иваном Дмитриевичем они установили барабан на нарту и поставили над лункой. И дело пошло. Самодельный барабан скрипел, гремел, но работал.

Вытянули первую пробу воды с глубины ста мэтров. Двухсот. А когда подняли пробы с трехсот метров, с удивлением увидели, что термометр показывает плюсовую температуру. Это было невероятно! Неужели здесь, в арктических водах Ледовитого океана, есть и теплые воды? Это значит…

Барабан с грохотом закрутился, разматывая трос. Надо много раз проверить, прежде чем сделать заключение. Петр Петрович весь день провозился у барабана.

Да, он не ошибся. Под сравнительно небольшим верхним слоем холодной воды проходит огромный четырехсотметровый слой теплой. Это могло означать только одно: теплое атлантическое течение Гольфстрим, которое берет свое начало в Мексиканском заливе, доходит не только до окраины Ледовитого океана, как это установил Нансен, но и до самого Северного полюса.

Здесь, у полюса, течет вода, согретая жгучим солнцем Флориды!

Теперь становилось понятнее, почему на полюсе есть жизнь!

ГОРОДОК НА ЛЬДИНЕ

Наконец-то на горизонте появился просвет! Он быстро ширился, облака убегали. Мазурук сразу же воспользовался погодой. Вскоре он отлично посадил машину на узкой полоске между самолетом Водопьянова и торосами.

Едва смолкли моторы, как все услышали радостный лай. Веселый первым кинулся в открытую дверь самолета и, спрыгнув на лед, побежал к встречающим.

— Прилетел, дружище, — ласково похлопывая его, говорил Папанин. — Теперь заживем мы с тобой на льдине!

А Веселый уже носился между палаток. Он не выглядел усталым! А вот экипаж Н-169 сразу пошел отсыпаться. Все девять дней, проведенные на льдине, они непрерывно расчищали взлетную площадку.

— Шестьдесят восемь ропаков19 сковырнули, — вздохнул Мазурук.

— А нас легко нашли?

— Да-а, — Мазурук хитро подмигнул, — только взлетели — смотрю: земная ось торчит! Обогнули — тут и вы!

Самолет быстро разгрузили, все рассортировали по складам. Их сделали три, в разных местах — на случай, если при сжатии какой-нибудь раздавит. Когда летчики окинули взглядом все привезенное, они ужаснулись:

— Да разве здесь девять тонн?! Не меньше двенадцати. И как это Папанин обвел нас вокруг пальца?!

— Нет, нет, все точно, — с наивным видом отговаривался Иван Дмитриевич. — Ну, если самую малость… Черт попутал!.. Да вы не огорчайтесь, я думаю, все это нам в хозяйстве пригодится.

Городок на полюсе.

Наконец-то перебрались в свой дом! (И. Д. Папанин, Е. К. Федоров, П. П. Ширшов пристраивают к жилой палатке снежную кухню.)

С самолетом Мазурука прибыла и большая черная палатка. К ней пристроили снежную кухню, тамбур. Наконец-то четверо папанинцев смогли разместиться по-настоящему. Температура в палатке минус два. Теплынь!

Устройство лагеря подходило к концу. Поставлены палатки, снежные дома, замахал крыльями ветряк, заработала радиостанция. На льдине вырос целый городок.

Появились даже улицы. Папанин тут же дал им названия: Самолетная, Складская, Советская… А площадь перед большой жилой палаткой назвал Красной площадью. Работяга ветер уже проложил на улицах вместо асфальта твердый снежный наст и лихо гонял по нему, тормоша людей и пытаясь пролезть в палатки.

Забывалось, что это льдина. Казалось — просто заснеженное поле. Но темное водяное небо у горизонта — отсвет чистой воды разводий — тревожно напоминало: вокруг — океан.

Уже чувствовалась предотлетная взволнованность. Скоро одним нужно будет улетать, другим — оставаться. Срочно писались письма родным, друзьям, всем, кому хотелось послать привет с полюса. Иван Дмитриевич объявил, что открывает почтовое отделение «Северный полюс».