Почему стало так внезапно хуже. Нормально ведь ходила и жила, пусть и с болями этими.

– Варвара, вы не понимаете? Вам нужно пройти курс капельниц с витаминами. С таким уровнем гемоглобина ваши обмороки будут продолжаться. К тому же ваша болезнь, это может быть что угодно. И первым делом мы будем обследовать ваши легкие.

Я-то понимала каждое его слово, но он не понимал меня.

– Тогда позвольте моему сыну остаться со мной, – смотрю умоляюще на врача.

– Простите, это против правил. Если вам не с кем оставить сына, наймите няню.

– Я не смогла пойти на прием к гастроэнтерологу платному, – почти смеюсь со своих слов, – откуда у меня деньги на няню, которая обойдется, бог знает сколько за то время, что я тут пробуду.

– Давайте, я дам вам десять минут на размышления? И если ваш ответ будет прежним, то принесу документы на отказ от медицинской помощи.

– Хорошо, спасибо вам за помощь, доктор.

Когда мужчина выходит из палаты, я остаюсь сидеть на месте, а Нина стоять у того самого выступа, который загораживает обзор на дверь.

– Иногда, мне кажется, – говорю вслух, не уверенная, что Нина вообще хочет меня слушать, – что эта черная полоса не закончится, понимаешь? – с губ срывается смешок, вместе со слезой. – А потом, я смотрю на сына и ругаю себя за эту мысль. Потому что… ну какая это черная полоса, если в моей жизни есть он? И знаешь, становится легче.

Поднимаю голову и смотрю на нее.

– Спасибо, что вернулась и помогла. Я… не знаю, что ты думаешь обо мне, но могу догадываться, не дура. И все же, спасибо, тебе Нина.

– Любой поступил бы так же.

– Нет, поверь я знаю, что это не так.

С этими словами я встаю, и восстанавливая координацию, иду в ванную комнату.

– Прости, мне нужно туда.

На самом деле, мне просто нужно было снова взять себя в руки, прежде чем показаться на глаза сыну.

Когда я выхожу, Нина сидит на стуле и странно смотрит на меня.

– В чем дело?

– Я… я… – она прочищает горло. – Я не смогла дозвониться до Славы, но уверена, что он бы поддержал меня в этом вопросе.

– В каком? – смотрю на нее в ужасе.

Мне так страшно, что она может сказать, что почти теряю сознание снова.

Что, если они заберут его?

– Давай, я заберу Антона на время, пока ты будешь обследоваться?

– За-за… – даже в глазах потемнело. – Заберешь? Ты не можешь… Вы не можете… Он же…

– Ты чего? – она встает и подходит ко мне, помогая дойти до кровати. – Варя, тебе нужна помощь. И ты нужна своему сыну. А для этого пройди обследование и поправь здоровье. Мы возьмем его на неделю. Или сколько там скажет врач и привезем сразу же, как ты выпишешься из больницы.

– Боже… Я думала… подумала…

– Никто и никогда не отнимет у тебя сына, – говорит она, садясь на кровать напротив.

Мы недолго в молчании смотрим друг на друга.

– Почему? – чувствую, как дрожит нижняя губа.

– Что почему?

– Почему ты это делаешь? Предлагаешь помощь сейчас?

Нина отворачивается и пожимает плечами.

– Просто… Я не знаю. Я просто, хочу это сделать. Для Антона, Славы… он сын моего мужа, а я его очень люблю. И… я такая же мать, как и ты, Варя. И знаю, что ближе меня у моей дочери нет никого, как и для меня она самое важное, что есть в жизни.

Слезы проливаются из глаз от ее ответа.

Не помню, чтобы ко мне был так кто-то добр, уже очень долгое время.

– Спасибо… Большое спасибо, Нина за это. Я очень благодарна тебе.

– Не плачь, все наладится.

Киваю ей и стираю влажные дорожки с лица.

– Иногда, я думаю, что не заслуживаю его.

– Ты думаешь неправильно, – отвечает она и встает. – Я позову врача, и уверена, твой сын хочет тебя скорее увидеть.

– Да, – снова вытираю лицо. – Я сейчас приведу себя в порядок.

Но когда она выходит, я снова плачу.

Глава 35

Я снова прижимаю к себе моего мальчика и не могу поверить, что мы разлучаемся на целую неделю.

Мое сердце разрывается от боли, а его слезы уничтожают душу.

– Эй, солнышко, – пытаюсь сделать так, чтобы он на меня посмотрел. Но Антошка обнял и не отпускает, скрывая свое лицо на моей груди. – Родной мой, давай представим, что ты едешь в летний лагерь?

– Но я не еду в летний лагерь, – наконец отзывается, всхлипывая.