— И как? — с усмешкой спросил Андрей Грачёв.

— Нормально! Одна атака и от командира таких пи… Ругался он, короче!

Орлов хмыкнул и с издёвкой добавил:

— И не только. Чего это ты награду свою замалчиваешь?

— Да ладно, — протянул Соколов, — подумаешь, фонарь мне поставил, нос-то не сломал! Это потом, когда «лягушатники» отзвонились, он руку мне пожал, а поначалу злой ходил!

— Ты чё, Орёл, у пиндосов раны зализывал?

— Не совсем, недалеко госпиталь французский стоял, меня там одна девочка вела. Она по-русски как мы с вами говорила, мать у неё не то русская, не то француженка, но из русских, что ли. Она подробностей не рассказывала, только улыбалась на мои вопросы. Вот она в том госпитале и работала. Я же почти сутки по пустыне полз, они меня у какого-то кишлака подхватили. А через две недели наши меня забрали. Помню потом буря жуткая была, а после эти смертники в наступление пошли. Местные их зажали, а наши с неба отутюжили по полной программе.

— Но госпиталь тот разбомбили, — задумчиво проговорил Соколов. Воронов вздохнул и отвернулся от стола. — Не простили они цивильным, что русского лётчика спасли. Правда, говорили, что там к тому времени уже вроде как никого не осталось, эвакуировать их успели. А что правда, что нет — хрен его знает.

В этот момент где-то зазвонил телефон, Грачёв вскочил и быстро вышел из комнаты, где друзья отдыхали после бани.

— Опять, — недовольно пробурчал Ястребов.

— Это чё, Алёна его пасёт? Не рано ли? Не жена ведь, невеста пока, — Соколов как-то грустно усмехнулся и покачал головой.

— Если бы! — Александр сжал кулаки и тихо выругался. — Наш Андруша ещё зазнобу себе завёл! Марина. Воспитателем в детсаду работает.

Соколов поднял брови и понизил голос до шёпота:

— Ну если тебе об этом известно, то Алёна тоже в курсе?

— Да, все в курсе, — нехотя подтвердил Ястребов. — Но самое главное, мужики, эта ж его дама сердца себя так нагло ведёт! Ничего в голову не берёт! Она однажды даже на КПП припёрлась! Ей, видите ли, Андрюшеньку срочно надо было. И этот лопух тоже! Нет чтобы решить что-то, бегает туда-сюда, как тот осёл между двумя стогами.

Грачёв вдруг повысил голос и мужчины услыхали несколько слов: «Не надо, я сам, не звони мне больше!»

— Ты-то, Орлов, чего молчишь? Вы с детства рядом, скажи ты этому доморощенному Казанове, чтобы мозг включил.

— А я какое право имею на это, Сань? Мы же с Катей разошлись тоже потому, что я сам налево сходил! Правда, не один я. Но если честно… ни о чём не жалею. Я теперь знаю, как можно… жить. И пусть такого уже не будет, но я хотя бы… любил. Ладно, закрыли тему! Они взрослые люди, разберутся. Или разбегутся.

***

Дмитрий резко сел, тяжело дыша, чувствуя как пересохло в горле, будто опять песок и мелкая пыль заполнили рот и лёгкие, не позволяя глубоко и свободно вдохнуть.

Этот сон не снился ему уже давно, больше года. Что произошло сегодня, что его опять накрыло то воспоминание? Орлов медленно лёг, неприятно ощутив кожей мокрую подушку. Встал, подошёл к окну, аккуратно ступая голыми ногами по холодному полу. Он знал, почему ему опять приснился этот сон, но гнал от себя эту мысль. Потому что следом приходила боль, адская, не поддающаяся никакому лечению. Боль от невосполнимой утраты. Элен… Леночка…

…Он понял, что что-то произошло с плечом, когда при падении на землю в рану попал песок. Он с трудом скосил глаза и увидел разодранный рукав куртки и кровь. Будто наяву снова медленно под ним уходил в сторону обрез фонаря кабины при катапультировании, он парил в небе после рывка расправленного парашюта, видел Серёгин самолёт, что разворачивался для атаки, и кричал «уходи, Сокол, уходи к нашим». Это потом он понял, что родился в рубашке. Если бы тот кусок обшивки развороченного самолёта прошёл чуть выше, то разрезал бы шею, как горячий нож. Ну хоть в этом повезло. Дмитрий видел, как Соколов развернулся и несколькими точными ударами разнёс ближайшие холмы, затем плавно качнул крыльями и ушёл на базу.

Он пополз к солнцу, помня, что там видел какие-то строения. Вскоре зрение пришло в норму и он встал. Кругом расстилалась пустыня. «Дорогая Катерина Матвеевна… красноармеец Сухов… стреляли…» Обрывки фраз из любимого фильма «Белое солнце пустыни» крутились в его голове, как заезженная пластинка, заставляя идти, ползти вперёд, подальше от места боя. Он отдыхал между барханами за хлипкими сухими кустами, затем вставал и шёл дальше. И молил Бога, чтобы на него не объявили охоту. А утром Дмитрий наткнулся на разрушенный городок. Его нашли мальчишки, будто слепленные из одного куска коричневого пластилина, грязные, загорелые, шумные. А потом он увидел её, Элен Виардо. И пропал.

…Орлов женился сразу после окончания училища и считал, что в принципе удачно. Катя была ему неплохой женой. В их небольшой квартирке всегда было довольно чисто и уютно. Правда, раздражало её желание всё и обо всех знать, вечные телефонные разговоры, но развлечений в маленьком городке было мало, работы тоже, и он закрывал глаза на ежевечернюю женскую трескотню. А через несколько лет брака его как-то встретил знакомый доктор и поинтересовался здоровьем жены. Вот тогда-то Дмитрий и узнал милые мелочи из жизни их семьи. И про сделанный его женой аборт. Он тогда задал всего один вопрос: «Почему?» и получил исчерпывающий ответ, узнав имя её любовника.