– А мне некуда их вести, есть лишь верный путь к гибели.

Жесткие, настоящие слова, в которых не было места жалости. Только правда, выпущенная на свободу. Миас подошла к столу, и Эйлерин встал.

– Я попрошу тебя поднять кейшанов, Джорон, в надежде выиграть время. Мы прекрасно понимаем, что умрут сотни людей с каждой из сторон, но все будет напрасно. – Она села на стул перед столом, рядом встал Эйлерин, и Миас сделала глубокий вдох. – Мы отправляемся к Старухе, Джорон, и Мать ничего не сможет сделать, чтобы этому помешать, нам не помогут уловки Девы. Я попросила беднягу Эйлерина проверить карты. – Она указала на заваленный стол. – Нам некуда бежать по обе стороны от Хребта Скирит, наши враги слишком многочисленны и хорошо подготовились к охоте. – Она подняла голову, и ее единственный глаз сверкнул. – Может быть, Адранчи и Турримор поступили правильно, Джорон. Может быть, нам стоит развернуть наш флот и атаковать врага.

– Ты говорила, что это сражение мы не сможем выиграть, – напомнил Джорон.

– Да, и с тех пор ничего не изменилось, но чем больше я думаю, тем очевиднее мне становится, что нам остается рассчитывать только на хорошую смерть.

– Нет.

Единственное слово произнес не Джорон, а стоявшая у него за спиной Ветрогон, которая оставалась в тени.

– Нет, Ветрогон? – переспросила Миас. – У тебя есть план получше?

– Ветровидящая, – сказала она, склонив голову.

– Огонь и смерть, – ответила Миас, – может быть, мы это заслужили. Может быть, ты права.

– Нет, – сказала Ветрогон и подошла ближе. – Не хотеть.

– Но что тогда, Ветрогон? Ты можешь перенести нас в другое царство? Помочь перелететь через Северный Шторм на другую землю?

– Не через.

– Ну и какая тогда от тебя польза? – спросила Миас, с трудом сдерживая раздражение.

– Послушай птицу, супруга корабля. – Голос Гаррийи.

Она стояла у двери, сгорбившись, а затем вошла в каюту.

– Сначала Ветрогон, а потом ты, старуха, говорите со мной загадками, когда я нуждаюсь в хорошем совете и ясной голове.

– Послушай птицу, – повторила Гаррийя. – Она и я уже давно участвуем в этом путешествии.

Миас сделала вдох и медленно выдохнула.

– Сейчас, Гаррийя, я готова выслушать кого угодно, если он сможет подарить нам надежду.

Джорон смотрел на них, не в силах произнести ни слова, потому что после того, как заговорили Ветрогон и Гаррийя, песня у него внутри начала меняться, но не силой и напряжением, а ритмом и напором. Как если бы какой-то музыкальный фрагмент повторялся, достигая крещендо, двигаясь к развязке. Джорона наполнила музыка. Он знал, пусть и не понимал, как именно, что его голос, сломанный, измученный и поврежденный, стал частью песни, последним ключом, открывающим тысячелетнюю клетку. Исчезли все его страхи, связанные с призывом кейшанов. Теперь он чувствовал, что может, более того, должен это сделать.

– Гаррийя права, – проговорил Джорон. – Выслушай Ветрогона.

Миас повернулась к нему, и он ожидал вспышки гнева, думал, что она поставит его на место, но Миас лишь вздохнула, тряхнула головой и сняла шляпу с двумя хвостами.

– Говори, Ветрогон.

– Не летать над штормом, – сказала Ветрогон, шагнула вперед и сняла маску, открыв яркие глаза. – Не над, – повторила она, – сквозь.

– Сквозь? – переспросила Миас. – Неужели ты утратила разум? Шторма непроходимы, а Северный – самый опасный из всех. Он пожирает корабли, оказавшиеся с ним рядом. Я видела, как суда куда больше «Дитя приливов» превращались в обломки под ударами этих ветров, и сама чудом уцелела.

– Да, – сказала Ветрогон.

– И все же ты думаешь, что мы сможем пройти сквозь него?

– Сквозь дверь, – объяснила Ветрогон.

Стоявшая у нее за спиной Гаррийя кивнула.

– Да, – сказала она. – А теперь слушай, супруга корабля. Это золотая дверь.

– Какая еще дверь? – спросила Миас, наклонившись вперед. – Я думала, это огонь и смерть.

– Да, да, огонь и смерть открывают дверь.

– Сквозь Шторм? Дверь сквозь Шторм?

Ветрогон кивнула, и, хотя Миас выглядела пораженной, на ее лице появилась улыбка от одной только мысли о возможном спасении. Джорон не улыбался, он чувствовал: что-то здесь не так. Совсем не так. Потому что он знал Ветрогона, знал, как она действует, как хвастает, знал ее настроения и эмоции – ее всегда выдавало тело, а любые проявления ума сопровождались щебетом, танцами, шумом и радостью.

Но здесь и сейчас, когда наступил ее величайший момент и она сообщила, что способна всех спасти, совершив нечто очень умное, она не выказывала ни малейшей радости. Ее клюв был направлен вниз, сияющие глаза опущены, и вместо того, чтобы танцевать, она переступала с ноги на ногу на белом полу каюты, пока ее изящное тело не оказалось прижатым к Джорону и он не ощутил исходивший от нее жар и аромат пустыни.

– Что тебе нужно, чтобы открыть дверь, Ветрогон? – спросила Миас.

– Ветрогон, – ответила она, – больше. Пять, шесть, семь. Может быть, еще.

Миас кивнула.

– В любое время? Как долго она открывается? Сколько нам потребуется, чтобы сквозь нее пройти?

– Нет долго, нет долго, – ответила Ветрогон. – Открываться быстро. – Она посмотрела на Джорона, не поднимая головы, подчинившаяся, побежденная, неправильная. – Нужно сестры моря, нужно сестры моря.

– Джорон сможет тебе помочь, не так ли, хранитель палубы?

Он кивнул и посмотрел на Ветрогона.

– Друг, – заговорил Джорон, – какой будет цена?

Ветрогон посмотрела на него и медленно заморгала.