На корабле воцарилось радостное оживление, женщины и мужчины поворачивались друг к другу, поздравляли, делились соболезнованиями о погибших друзьях. Затем Куглин намеренно отошел от остальных в сторону, и за ним последовала лишь небольшая часть команды, в том числе Квелл – всего около десяти человек.

– Однако сегодня нам противостояли лишь флюк-лодки, – продолжала Миас, – но давайте не будем себя обманывать, нам предстоит встретиться с куда более серьезными противниками. Как только Разбросанный Архипелаг узнает, кто плывет мимо, появятся новые лодки и корабли. И нам придется вести сражения отсюда и до Северного Шторма. Но даже когда схваток не будет, мы все равно должны быть к ним готовы. – Казалось, Миас немного выросла, стала выше. – Перед нами, – она заговорила еще громче, – будущее Ста островов, и мы обязаны сохранить ему жизнь до Северных Штормов. Вы меня понимаете? И если он не проживет так долго, мы тоже умрем. Не все обладают предвидением, как у вас, не всем дано так же четко и ясно увидеть то, что впереди.

Она сделала шаг в сторону, чтобы все могли посмотреть на остров из воды, двигавшийся перед ними.

И в этот момент, словно по команде, море вскипело, поднялось, задние плавники аракисиана вспенили его, и стали видны кожаные перепонки между ними, огромные, как главные крылья «Дитя приливов», в них отразился свет Глаза Скирит и появились тысячи радуг, но уже через мгновение плавники снова погрузились в воду. И, хотя аракисиан опережал их на десять или даже пятнадцать корпусов корабля, море обрушилось на палубу «Дитя приливов».

– Он благословляет нас, – продолжала Миас. – Он знает, что мы собираемся его защитить, и благодарит единственным возможным для него способом, водой, дающей жизнь не только ему, но и нам! Давайте покажем ему, что мы здесь, хорошо?

В ответ зазвучали беспорядочные голоса.

– И это все, на что вы способны? – спросила Миас. – Мы делаем историю. Имя «Дитя приливов», ваши имена станут частью Ста островов навсегда, когда закончится наше приключение. Неужели это все, на что вы способны?

Теперь крик был более громким.

– Неужели это все, на что вы способны? – Голос Миас стал оглушительным.

На этот раз ответный крик был более громким и долгим, и Миас удовлетворенно кивнула.

– Хорошо, а теперь приведите в порядок палубу. Свяжите луки и поставьте крылья. Мы летим по морю, чтобы сделать историю, – не подведите меня!

Когда они вернулись к работе, настроение у всех улучшилось. Но только не у Джорона; его охватило странное уныние. Он знал, что они одержали совсем незначительную победу, им придется сражаться с более крупными кораблями, но они исчерпали свое единственное преимущество: ветрогон неподвижно и беззвучно лежал на палубе. Джорона удивило, что никто к нему не подходил, никто не прикасался, даже не смотрел на говорящего-с-ветром, хотя именно благодаря ему они одержали верх над рейдерами. Джорон наклонился над ним, и рыбная кожа его одежды заскрипела одновременно с крыльями у него над головой. Запах пустыни и сухого тепла напомнил Джорону ощущение, которое у него возникло, когда аракисиан скользил по морю перед «Дитя приливов». Однако огромный аракисиан, вне всякого сомнения, оставался живым, чего нельзя было сказать о ветрогоне. Ничто не указывало на то, что в говорящем-с-ветром еще теплилась жизнь, – никакого движения, дыхания, а если у таких существ имелся пульс, Джорон не знал, где его отыскать.

– Отнеси его вниз, Джорон, – тихо сказала Миас. Она подошла неслышно, и ее слова предназначались только Джорону. – Отнеси ветрогона в его каюту. Команда не будет на него смотреть или говорить о нем, но они знают, что он особенный.

– Он же м…

Миас его перебила.

– Отнеси ветрогона вниз, в его каюту, – быстро сказала она. – И позаботься о нем, быть может, он серьезно пострадал, но существо, способное призывать такой ветер, так просто не умирает.

Ее слова удивили Джорона. Ведь вся команда наверняка знала, что он мертв, разве не так? Но потом Джорон вспомнил, где он находится, кто такой и каков его долг перед супругой корабля, что он не должен задавать вопросы, а просто выполнять ее приказы. Он взял ветрогона на руки – казалось, ему пришлось поднять воздух, словно легкий бриз Восточного Шторма обрел форму. Джорона тут же окружил запах пустыни, который окутывал говорящего-с-ветром. Голова ветрогона бессильно болталась на длинной шее, и Джорон обнаружил, что легко может держать его одной рукой, поэтому осторожно положил голову в маске себе на плечо и понес диковинное существо, как делал отец, когда маленький Джорон засыпал в лодке и его приходилось выносить на берег.

Пока он шел с ветрогоном в его каюту, мастера костей уже начали починку корабля. Каюта курсера, гнездо ветрогона, большая каюта супруги корабля и каюта хранителя палубы не пострадали, но жилища Динила, мастера костей, хранителя шляпы, смотрителя-за-морем и матери палубы получили повреждения. С каждым мгновением «Дитя приливов» все меньше становился боевым кораблем.

Джорон обошел работавших детей палубы со своей ношей на руках и шагнул в каюту ветрогона. В ней ничем не пахло. Он всегда думал, что запах присущ каюте, но каким-то образом связан с жаром тела странного существа, но оказалось, что ошибался. Аромат песка и тепло исходили от самого говорящего-с-ветром. Джорон положил невесомое тело в гнездо, которое ветрогон соорудил в углу, рядом с маленьким окошком, тот вздохнул, и на мгновение надежда подняла голову, но говорящий-с-ветром не издал ни единого звука. Джорону уже приходилось иметь с трупами, и он знал, что это могло быть лишь воздухом, покидающим тело, последним восклицанием женщины или мужчины, которые увидели, что Старуха манит их в свои владения.

– Я сожалею, – сказал Джорон, хотя сам не понимал, почему произнес эти слова.

Он не заставлял ветрогона вызывать ветер, не он вынудил его подняться на борт «Дитя приливов».

– Детей Скирит не так-то просто убить, Гость. – Джорон повернулся.

На пороге стояла старая Гаррийя.

– Что? – спросил Джорон.

– Напои его. Накорми. Держи в тепле, – сказала она.

– Он умер, – возразил Джорон.

– Ты уверен, Гость? Многие подумали бы именно так. Но разве ты не чувствуешь жара? – спросила Гаррийя.

Откуда она знает? И что знает?

– Почему ты так сказала?

– Ты же чувствуешь его жар, – сказала она. – Верно, Гость?

– Почему ты так меня называешь? – спросил Джорон. – Гость?

Она отступила назад, и ее поглотила темнота нижней палубы.

– Ты чувствуешь жар, – повторила она.

Джорон подошел к двери, но женщина куда-то исчезла. Мимо проходила Фарис, катившая бочку с водой.

– Пожалуйста, дай мне воды, Фарис, – попросил Джорон.