На эту миролюбивую речь отреагировали по-разному: ощерились и задумались, усмехнулись и нахмурились.

— А тебе-то что, оборотень, от наших жизней надо? С чего бы забота о безродных? — озвучил мысли одноглазый.

— Ваш враг тот же, что и мой. Либерис послал вас на битву, не зная истинного положения вещей, но всё же отправил. Много ли вам пообещали? Пока вы здесь, в Ааламе народ веселится и надеется, что вы не вернётесь, как и другие безродные до вас... Если вы и ваши знакомые, которые сейчас спускаются, чтобы сразиться с вами, уничтожите друг друга, это будет на руку не только тем, кого вы называете оборотнями. Подумайте сами, зачем ваши смерти нужны Либерису, — в голосе Арженти послышалась насмешка. — Если я вам это открою, вы мне не поверите. Поэтому лучше будет, если догадаетесь сами.

Договорив, он начал подниматься в воздухе, давая понять, что диалог закончен. Удалившись на достаточное расстояние, обернулся в дракона и отправился в сторону, откуда прибыл. За ним последовал его спутник.

— Зря ты это сделал, — сказал по ментальной связи ему Грэйг. — Создатель отнимает крылья в самый неподходящий момент.

— Я всего лишь следовал его законам, — Тео, повернув голову в сторону друга, заметил две точки позади. — Сюда летят из Аалама. Двое.

— Законы Алатуса были написаны для алатусов, а не для безродных этого мира, которому помогали ваши предки, — Грэйг закончил свою мысль и только потом переключился на новую тему, — мы не справимся вдвоём. Опять звать Энрике?

— Их всего двое. Справимся.

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, ведь издалека летуны не могли разобрать, ездовые драконы парят над перевалом или алатусы, Грэйг и Тео спустились за одну из скал. Тем временем внизу продолжалось движение. Три сотни тысяч отшибленных продолжали движение вниз, третий сай, однако, медлил и, кажется, начал понемногу отступать из предосторожности: тропа для боя в самом деле была неудачным местом.

Добравшиеся до третьего сая, разведчики Либериса, начали снижаться, и в этот момент из-за скал вынырнули два дракона. Первый, отливающий серебром, обдал белым огнём, разоружая летунов, второй через мгновение скинул первого седока в толпу, ухнувшую от знакомого зрелища, но не пытающуюся ранить оборотней, ибо второй всадник полетел вниз сам, вместе с обнажённой пожилой женщиной. Её в воздухе перехватил серебристый дракон и понёс к горам, оставляя позади себя человеческую массу, раскрывшую рот. Некоторые суеверно осеняли себя знаком Алатуса, всё ещё не веря в очевидное: все, и безродные, и знать, с детства верили, что ездовые драконы — животные, хотя и не совсем обычные. Оказалось, не совсем животные... Скорее, дрессированные оборотни. А значит, там, в Ааламе, недоговаривали многое...

Грэйг, оседлав второго дракона, гнал его за Арженти и не мог не думать о том, что слишком всё легко получается, слишком привычно... По знакомой схеме они второй раз за день навестили изумлённых пограничников, перепоручили им спасённых и вернулись к пустой хижине.

— А ты не торопишься к своим алазонкам? — поинтересовался там Грэйг, озабоченный неторопливостью Тео, пожелавшего напиться горячего отвара.

— Дождёмся заката, успею я на службу, не переживай.

Тео с облегчением снял маску и отёр ею блестящее от пота лицо. Прищурившись посмотрел на светило, находившееся в двух часах от горизонта:

— Прилетят ещё двое до заката. Пока исход битвы не ясен, в Ааламе будут следовать согласно протоколу. Следующую пару пошлют на рассвете. И только потом, возможно, догадаются о западне. Поэтому дождёмся рассвета и позовём Энрике.

Грэйг потёр задумчиво шею. Дело Арженти предлагал хорошее, вот только почему-то росло подозрение, что тот хочет вмешаться в битву не одним словом. Стоило посоветоваться с Анникой, которая тоже себе места не находила, но ещё больше опасалась оставлять в одиночестве Рэмироса, снова впавшего в лёгкое безумие и собравшегося перерубить все деревья в округе ради того, чтобы “согреть один остывший замок на Островах”, где, он верил, его ждёт “возлюбленная Касси”.

— Зачем я ему сказала, для чего нужно столько дров? — сокрушалась Анника. И пообещала что-нибудь придумать, чтобы отвлечь Арженти. Два и даже четыре освобождённых алатуса не стоили той цены, которую собирался заплатить сын Авалы за жизни глупых безродных.

*****

Расстояние между двумя людскими потоками стремительно сокращалось одновременно со светилом, отсчитывающим свои последние минуты труда в этом мире. Но верхний поток тёк относительно быстрее: сверху видели, что третий сай отступает, выбирая себе удачную позицию — отступает и сразу взбирается на холмы, откуда бить проще.

— Какие дурные! — цокнул Грэйг, стоя рядом с Тео на скале и точно так же следя за двумя событиями — намечающейся битвой и потухающим Глазом Алатуса. Какая драка ночью? Ни врага, ни своего не разберёшь впотьмах. И толку от тех факелов, что сейчас зажигали обе стороны?

Напряжённый Арженти стоял рядом, желваки играли на его скулах, и руки то сжимались в кулаки, то раскрывались. Грэйг, умудрявшийся замечать это, останавливал друга, касаясь его плеча:

— Ты не можешь!.. Это не твоя война!.. Нельзя! Ты нужен в Ааламе!.. Энрике собрался с Алисией выкрасть несколько колыбелей...

Отвлекал, как мог. Но Арженти даже на последний аргумент отмахнулся:

— Скажи Энрике, завтра сделаем. Пока своими глазами не увижу, где их держат, не пойду. Завтра...

Он скривил губы — к горлу подступала тошнота. Как всегда раньше, когда его провоцировали на драку, а он вынужден был стоять смиренно, потому что помнил о Делфине, её глазах и отчаянии в них.

Тускло блеснуло серебро, буква “L” на левых стягах, загорелись алым ленты на копьях авангарда справа. С обеих сторон раздался крик идущих первыми капитанов: