— Ладно тебе, не умничай. Может, и не графен. Откуда у него свойства магнита? Хм…

Следующие минуты кнут выдержал попытку разрубить его топором и не сломался от массы тела юноши, воткнувшего его в землю и вставшего сверху ногой в знаменитую шаолиньскую позу. Отреагировал лишь на притянутые магические нити — кнутовище немедленно «задымилось».

— Дерьмо собачье!.. — Тео широко раскрытыми глазами смотрел на дело своих рук: кожаные жгуты с металлическими пластинами поднялись, словно волосы на голове Медузы Горгоны, и потянулись к юноше, от которого исходили эманации. Тео успел заметить главное и сразу оборвал нити — «волосы» медленно опали, тьма растворилась.

На рукояти, ближе к жгутам, от призванной магии загорелся синим кристалл, гематитово чёрный в «спокойном» состоянии и оттого сливающийся с рукоятью. Изначально Тео его принял за клеймо или игривое украшение. Выходит, главным был не металл, ибо он являлся всего лишь проводником для тёмной магии. Сердцем хлыста был малозаметный камень-хамелеон.

Тео попытался его выковырнуть ножом, но кристалл взбесился. Тьма снова ожившего хлыста пребольно обожгла руки. Юноша выругался:

— Не понял, ты — ираниум или этот кусок металла?

Дав себе слово в следующий подвернувшийся случай хорошенько рассмотреть драконовые ошейники, Тео убрал кнут в рюкзак. Тем более аромат рыбного супа давно вызывал слюноотделение, но уже его можно было не игнорировать — ужин поспел.

Закоптившийся котелок был поставлен на столе, не грозя испачкать его и без того потемневшую поверхность. Обжигаясь, Тео взялся за впервые самолично приготовленную пищу — от момента поимки рыбы до её финального съедобного состояния.

Вкус, конечно, был своеобразный. Бульону явно не хватало овощей и зелени, но он был свеж, и Тео выпил всё, помня о том, что до единственного здесь источника воды надо топать не меньше четверти часа. Зато рыба оказалась восхитительно сытной. Оставив половину на завтрак, Тео потянулся, напоминая себе довольного кота Делфины. Примерно в это время в Шаолине шла последняя тренировка — на закате. Сколько их Тео успел пропустить за эту неделю? Если не считать сражение с алатусами в горах…

Сытый желудок — самый худший советчик. Какое-то время Тео боролся с собой. Не исключено, что следующий день потребует от него невозможного, значит, расслабляться было как минимум не желательно. “Помедитирую”, — Тео нашёл компромисс между дисциплиной и ленью и вышел из хижины.

Снаружи накрапывал дождь, и неумолимо ползли с одного края неба сумерки, чтобы накрыть ночным покрывалом мир Алатуса. Тео уселся в позу лотоса на сырую землю и попытался сосредоточиться на внутреннем тепле. Вскоре зонт из привлечённых нитей закрыл его от измороси: послушная магия в какой-то степени начала напоминать земную.

Он призвал к себе все нити, какие находились вокруг, подумав своевременно о безопасности. Нужно было убедиться, что к пропавшему парню в одежде, подаренной ратниками, не летят на драконах или не шагают через лес солдаты Либериса. Но ведь и алатусы могли оказаться мстительными…

Даже в это вечернее время суток, когда всё живое готовилось ко сну, деревья продолжали качать свой сок по волокнистым венам — весна действовала по своим законам. Трава жадно впитывала влагу, чтобы вырасти за ночь. Зайцы заполняли свои норки и возились в них, отвоёвывая себе удобные места. По кронам деревьев гулял лёгкий ветер, от которого исходила сила большого — не исключено, впереди намечались дождливые холодные дни. И вокруг, кроме него, Тео, и зайцев на полмили никого… Затем какая-то странная, непонятная мёртвая преграда, и снова свободный лес, только уже с животными покрупнее…

Нити ползли дальше, исследуя пространство по радиусу вокруг замершей точки у хижины — человека, и чем больше отдалялись, тем бледнее становилась картина в воображении Тео. Но он узнал знакомую полосу, за нею — строение, похожее на эту хижину, кусок огороженного леса, снова «ограда» и опять лес, лес…

Его сердце вдруг пронзила такая боль, что он вздрогнул и открыл глаза. Определённо к помощи взывало живое существо. Тео почувствовал его отчаяние… Да, кажется, это существо плакало.

Возможно, кто-то заблудился в лесу. Что, если это был ребёнок? Оборвав все нити, кроме одной, Тео протянул руку в сторону попавшего в беду — и убедился: то был человек. Определённо человек... Но расстояние между ним и Тео составляло не один десяток ярдов, и даже не тысячу. Так просто его не преодолеешь, тем более в сумерках.

На другую чашу мысленных весов упали слова Авалы, ещё в детстве сказанные сыну, не заступившемуся за девочку, которую обидел её сверстник из приюта:

— Никогда не думала, что мой сын будет трусом. Это недостойное алатуса поведение, Арженти! Ты закрыл глаза на несправедливость и не помог слабому…

Воспитательная лекция длилась полдня, поэтому забыть её было сложно. К счастью, после того случая подобных не возникало, и Тео для взрослых сохранил репутацию спокойного ребёнка. Через неделю Делфина нашла его и забрала в благополучный мир, где никто никого не обижал.

В школе ситуация была относительно другая. Выслушивая сына, Авала озвучила неожиданный вердикт — те, кого задевали шуточки Бевиса Барреда, не считались незащищёнными по природе, а позволяли издеваться над собой из-за слабохарактерности. Таких Авала презирала.

Бросив последний взгляд на ползущую по небу ночь, Тео быстро зашёл в хижину. Угли в очаге почти догорели и не угрожали пожаром ни жилищу, ни лесу вокруг. Юноша собрал разложенные вещи обратно в рюкзак, цокнул на закоптившийся остывший котелок, который некогда было отмывать. Сунул его в пакет, привязал к лямке рюкзака, закинул его за спину и вышел из хижины. Можно было, конечно, оставить все сокровища здесь, но слишком хорошо Тео помнил, как несколько часов назад сожалел об отсутствии ножа и прочих приспособлений. Кто знает, вернут ли Тео непредсказуемые повороты этого путешествия сюда, в заброшенный лесной «заячий» дом?