Быстро выпиваю стакан, наспех собираюсь, и выбегаю из дома. На удивление, в довольно приподнятом настроении. Всё же что ни говори, но длительный отдых — это не для меня. Даже не думала, что за эти три с половиной дня так соскучусь по работе.

Не сказала бы, правда, что мне удаётся донести свой бодрый настрой до офиса в целости и сохранности. В вагон метро у меня получается залезть только с третьей попытки. Ненавижу час пик! С ужасом думаю о том, как вынуждена буду толкаться в этих давках на большом сроке.

В итоге до рабочего места я добираюсь ровно за минуту до начала рабочего дня. Даже куртку снять не успеваю, как у меня на столе начинает трезвонить внутренний телефон.

— Да, — отвечаю с одышкой. Прижимаю трубку к плечу, параллельно пытаясь вытащить руку из чёртова рукава. Зачем вообще делать их такими узкими в верхней одежде?!

— Что с тобой? — слышу на том конце провода басистый голос Громова.

— А что со мной?

— Ты дышишь как-то странно. Тебе там плохо что ли?

— Мне там замечательно, Матвей Викторович. Вы что-то хотели?

За время, пока Громов отмалчивается, успеваю-таки стянуть с себя куртку, повесить её на крючок и даже включить компьютер.

— Матвей Викторович, при всём уважении, вы позвонили мне, чтобы вместе помолчать или просто хотели проверить не опоздала ли я на работу? — спрашиваю, когда тишина та том конце провода затягивается настолько, что начинает напрягать. — Просто если у вас для меня нет никаких поручений, то…

— Кофе мне принеси, — перебив, отвечает сдержанно. Но в интонации всё равно раздражение сквозит.

Громов бросает трубку раньше, чем я успеваю ответить. Но это, наверно, даже лучше. После того, как он узнал, что той девушкой в парике была я, е могу перебороть какую-то удушающую неловкость при общении с ним. Даже по телефону это даётся тяжело…

Подойдя к кофейному аппарату, смотрю на него, как на своего злейшего врага. Не знаю, как сделать так, чтобы не вдыхать аромат кофе. С недавнего времени он вызывает у меня острый прилив тошноты.

Я поняла это сегодня утром, застав Карину на кухне, снимающей турку с плиты. Собственно, из-за него меня и вывернуло наизнанку. Надеюсь, сейчас этот эпизод не повторится…

Пока кофе готовится, стараюсь дышать через раз, а когда беру в руки чашку, происходит то, чего я больше всего боюсь. Как говорится, мечтать не вредно, но не все мечты, к сожалению, сбываются. В частности, мои надежды на благоприятный исход приготовления бодрящего напитка успехом не увенчались.

Приходится оставить чашку и сломя голову мчаться в уборную. Пять минут выворачиваю чай, который выпила утром, и мысленно проклинаю любителя кофе.

Обратно в приёмную возвращаюсь бледной и обессиленной, а это только начало рабочего дня. Беру в руки чашку с практически холодным напитком и направляюсь в кабинет босса.

— Почему так долго? — недовольно спрашивает, даже не отрывая взгляда от документов.

— Прости ... те, — выдавливаю, стараясь лишний раз вообще не дышать.

Ставлю чашку на его стол и тут же отхожу на безопасное расстояние.

Матвей берёт её в руки и делает глоток, а потом кривится, словно выпил что-то действительно гадкое. Ну что ж, тут я его понимаю! Переводит на меня злой взгляд, но, как ни странно, ни слова не говорит. Всё так же мрачно рассматривает моё лицо и, наверное, догадывается, где меня носило столько времени.

— Можешь идти, — говорит, опуская взгляд обратно на документы.

Ну что ж, мне дважды повторять не нужно. Быстро вылетаю из его кабинета, и только оказавшись за дверью, наконец, делаю нормальный полноценный вдох.

До обеда Громов меня вообще больше не трогает. Он проводит встречи и, к счастью, больше не просит кофе. Но перед обеденным перерывом в приемную заходит его родной брат Костя, как всегда с улыбкой на лице, в отличие от некоторых.

При виде Громова-младшего, в который раз поражаюсь. Вот вроде разница в возрасте всего несколько лет, а насколько они с братом разные. Не только по характеру, но и внешне. Если Матвей темноволосый и зеленоглазый, то у Кости волосы русые и глаза светло голубые.