— Привет, Маринка-витаминка. Как жизнь?
– он опирается локтём на мой стол и, как всегда, довольно улыбается.

— Лучше всех, Константин Викторович.

— А так и не скажешь. Ты чего такая бледная? Не заболела часом?

— Всё в порядке с ней! — за спиной Кости раздаётся резкий голос Матвея.

— Точно? — улыбается Костя, продолжая смотреть на меня, а не на брата. — Моргни, если он просил тебя соврать.

— Точнее, чем в аптеке, — киваю и не могу сдержать ответной улыбки.

Жаль только радуюсь я недолго. Потому что тут же ловлю за спиной Громова-младшего недовольного взгляда Матвея.

— Пошли! — говорит недовольно и забирает брата.

Пока братья Громовы совещаются о чём-то в кабинете, у меня начинается обеденный перерыв, чему я несказанно рада. Не сказала бы, что я проголодалась, но вот выйти на улицу и подышать воздухом хочется. И ещё булочку с корицей. Да, точно! Горячую, свеже испечённую из соседнего магазинчика.

Оставляю рабочее место, покупаю заветную булку и с аппетитом съедаю её на лавочке возле бизнес-центра, после чего возвращаюсь обратно в офис практически счастливой.

А еще радует то, что завтра пятница, и впереди целых два выходных дня. Если, конечно, Громову не захочется загрузить меня работой…

После обеда Матвей куда-то уезжает, и в офис больше так и не возвращается. Так что ровно в семь я отправляюсь домой. В кои-то веки, вместе со всеми остальными сотрудниками.

Приняв душ, решаю устроить себе киносеанс, обнявшись с ведром мороженого. Успеваю проглотить несколько ложек, когда на всю квартиру начинает тренькать мой телефон... похоронным маршем.

Машинально бросаю взгляд на часы и моментально напрягаюсь. Я, конечно понимаю, что Громов изначально, взяв меня на работу, предупредил о ненормированном рабочем дне. Но блин, одиннадцать часов ночи!

Не буду брать трубку! Не буду и всё. В конце концов, я может сплю уже! Упорно игнорирую три звонка, а на четвёртом, что-то у меня в мозгу даёт сбой.

Сама себе не могу объяснить, зачем в итоге хватаю мобильный и снимаю вызов. Наверно безотчётное волнение, которое охватило меня ещё на третьей попытке Громова до меня дозвониться. Ну не будет же он, в конце концов, просто так названивать так упорно. А вдруг что-то случилось?

— Да, Матвей Викторович, — отвечаю на выдохе, и чтобы не было заметно волнения в голосе, засовываю в рот ещё одну ложку мороженного.

— Рабочий день уже закончился, так что можешь мне тыкать.

— Ну, если вы звоните, значит, ещё не закончился как я понимаю? Вы же по работе мне звоните?

— С чего ты взяла? Может, просто поговорить хочу.

— О чём?

— О политическом положении в Таджикистане, — отвечает слегка раздраженно, и я готова поклясться, что Громов сейчас закатил глаза. — Слушай, а мне вот интересно, у тебя парик остался? Ну тот, рыжий. И я вот ещё хотел спросить, а как он у тебя на голове держался так крепко. Это что, клей какой-то специальный? И если это клей, то как потом его отдирать так, чтобы свои волосы вместе с париком не выдрать?

И только тут до меня отчётливо доходит, что Громов вдрызг пьян. Даже не потому, что позвонил мне на ночь глядя и несёт какую-то полнейшую чушь. А потому, что у него язык заплетается настолько, что некоторый слова я с трудом разюираю.

— Вы там что, опять пьёте?! — выпаливаю, зачем-то вскакивая с дивана.

— Не опять, а снова, Маринка-витаминка. Или как там тебя сегодня мой брат называл… О, а вот тебе ещё несколько рифм. Маринка - резинка, Маринка - мандаринка, Маринка - на носу горбинка… Не у тебя, если что. У тебя с носом всё в порядке…

Боже, да он в неадеквате полном. В прошлый раз, кажется, и то трезвее был. Во всяком случае ТАКОЙ бред он точно не нёс…

— Вы где?! — перебиваю, когда Громов придумывает к моему имени очередную рифму.

— А что, хочешь составить мне компанию? Только парик не надевай, умоляю. Терпеть не могу рыжих… — ага, я заметила. Доказательство его не любви к рыжим у меня теперь в животе сидит… — А вообще, в твоём положении в такое время надо спать. Так что не надо мне компаний составлять. Дома сиди, Лаврова.

— И поэтому вы мне позвонили? Потому что мне надо спать?!

— Хотел убедиться, что ты соблюдаешь режим, — бормочет нечленораздельно. И, судя по звукам, заходит в какое-то шумное помещение, потому что на заднем фоне я слышу громкую музыку. Понятно, в клубе, значит, опять глаза заливает… И не успеваю я ответить, как Громов уже скидывает вызов.

Зашибись! Вот и поговорили!

С раздражением откидываю на диван телефон, хватаюсь за ведро с мороженным и затолкав в рот ложку с горкой, перевожу взгляд на телевизор.