* Осенины — у славян прощание с летом и приветствие осени удостоились отдельных торжеств. В сентябре справляли серию праздников, которые получили общее название — Осенины. Гуляния устраивали в честь наступления осени, окончания полевых работ и собранного урожая.

* Аксамит (оксамит или самит) — с греческого языка переводится как шестиниточный, где hex — значит шесть и mitos — нить. Древнерусский термин, известен с XII в. (см., например, "оксамит" в "Слове о полку Игореве"). Драгоценная тяжелая шелковая ткань, напоминающая бархат и парчу, изготавливаемая вручную, нередко с красивым серебряным или золотистым орнаментом.

* Подлетки — ребёнок подросткового возраста

* Лов/ловита — охота

***

Как и обещал, через несколько дней Мстиславич собрал свою дружину на ловиту. Разогнать руду по жилам, вновь ощутить в ладони тяжесть сулицы. Будто кмети ее забывали: их нещадно гоняли по княжьему подворью денно и нощно. Начать череду охот порешили с кабанчика.

Выдался ясный, солнечный день. Ранним утром со всех концов Ладоги к терему стекали удалые молодцы. Внутри подворья за высоким забором беспокойно, неугомонно виляли хвостами лайки Серый и Айна, которым и предстояло загнать кабана. Не первый раз псы участвовали в ловите, потому и крутились нынче под ногами, томясь в ожидании. Знали, что в самом конце перепадет им по доброму куску мяса.

Мальчишки из детских деловито осматривали запряженных лошадей, поправляли поводья да потуже затягивали ремешки на седлах. Они же волочили за собой по земле огромные пустые колчаны и суетливо таскали туда-сюда тяжеленные копья. Их особо не ругали. В детские попадали сыновья, братья, племянники тех, кто сложил однажды за своего князя головы. Их ни к чему было строжить, как отроков.

Среди мальчишечьих порток ярко выделялись два длинных подола девчоночьих рубашек, в которых по двору бегали Любава да Яромира. Все им было интересно, всюду хотелось засунуть свои любопытные носы. Пока старшая унеслась куда-то к клети поглядеть, как будут точить топоры, Яромира доверчиво подошла поближе к воеводе.

Смурной, он стоял ото всех в стороне и изредка поглядывал за приготовлениями. Он растерял весь свой покой после вечера, когда нечаянно встретил на княжьем подворье знахарку. Промаявшись дурными мыслями всю ту ночь и так и не уснув, едва рассвело он отправился на поиски госпожи Зимы. Но никто не знал, где нынче жила знахарка, а еще больше про такую даже не слыхали.

Вот дядька Крут все никак не находил себе места, и чем дольше, тем пуще.

— Дяденька Крут, а ты отчего тут стоишь? — Яромира задрала голову, чтобы видеть его лицо, и подергала за рукав, привлекая внимание.

Поёжившись, она поплотнее запахнула на груди теплый шерстяной платок. Из-под края рубашонки выглядывали ладно скроенные кожаные башмачки, а под платком угадывалась теплая свита.

— А я в тереме останусь, — буркнул он не слишком дружелюбно.

— Тебя батюшка наказал? — сочувственно спросила маленькая княжна, и воевода едва не крякнул.

Потешно устроен детский мирок.

— Напрочь! За тобой с сестрой приглядывать оставил.

По правде, ничего такого Ярослав ему не приказывал. Да и не было нужды оставлять кого-то приглядывать за теремом. С князем на ловиту уходила совсем малая часть дружины, обернутся они за пару дней, и уж к концу седмицы женщины зажарят к пиру свежее кабанье мясо.

Воевода сам сказал, что останется. Оговорился, мол, что старые раны еще не затянулись до конца, напоминают о себе. Мстиславич был токмо рад. С таким облегчением сжал плечо своего старого пестуна, что тому помстилось, что и впрямь князь собирался его в тереме оставить. Вот и обрадовался, что обошлось, и дядька Крут сам все порешил.

— А чего за нами приглядывать? — Яромира захлопала длинными ресницами.

— Да что ж ты под руку лезешь, зазноба эдакая!

Не успев ответить девочке, воевода обернулся на громкий голос. У дальней клети, прижимая запястье ко рту, стояла перепуганная Любава. Подле нее суетился не менее встрепанный отрок, отбросив в сторону точило для топора и свою незаконченную работу. Прищурившись, дядька Крут разглядел, что по запястью маленькой княжны стекает тонкая струйка крови.

— Да ты сам куда глядел, ротозей, совсем ополоумел! — нежданно-негаданно Чеслава коршуном подлетела к княжне и отроку, двумя руками схватила Любаву и развернула к себе лицом, принялась разглядывать ее запястья.

Девочка тихонько захныкала.

— Да вот чего, — воевода вздохнул и, подхватив охнувшую Яромиру на руки, зашагал в сторону ее старшей сестры.

На причитания да громкие голоса из терема повыскакивали мамки да няньки, упустившие из виду двух своих воспитанниц. На высоком, резном крыльце показалась и взволнованная княгиня.

Степенно шагая с девочкой на руках, дядька Крут только хмыкнул. Ну, еще князю пора явиться, да старой бабке Мальфриде вылезти из своих горниц, и соберет маленькая проказница вокруг себя всю семью.

— Ой, а что у нее случилось? — Яромира испуганно прижалась к воеводе, обхватив его за шею двумя тонкими ручонками. — Любаве больно?

— Не больно, — тот покачал головой.

Вокруг зареванной княжны столпилась едва ли не половина подворья. Когда дошли и они с Яромирой, то княгиня Звенислава Вышатовна уже наводила порядок твердым, недрогнувшим голосом. Она отправила обратно в терем мамок да нянек, куском полотнища наскоро перевязала Любаве руку, которую та порезала, неосторожно сунувшись под точило, и велела отроку не подпускать больше ни одну из девочек к таким занятиям.