Брячислав поглядел на него в ответ глазами княгини Мальфриды и сказал что-то, едва разлепив губы. Дядька Крут его не услышал, потому как немыслимая, нежданная догадка оглушила его, пронзив насквозь. Он даже потряс головой, чтобы убедиться, что не лишился сознания и крепко стоит на ногах.

Затылком воевода Крут почувствовал требовательный взгляд князя. Его чудное поведение не могло от него укрыться. Он выпрямился нарочито медленно и махнул рукой у себя за спиной: мол, все ладно. Сперва он проверит свою догадку, а уж потом Мстиславичу про нее расскажет.

Но эти глаза. Он уже видел их.

— Я не трону твою дочь и внучек, коли расскажешь, куда утек мой младший брат, — когда князь заговорил, его голос прозвучал глухо и даже устало. Видать, немало времени провели они в гридницах, беседуя.

Вздохнув, воевода Брячислав ссутулился и покачал головой.

— Я не ведаю, князь, — также устало отозвался он.

— У тебя из-под носа увели дружину, в которой ты воевода, а нынче ты смеешь лгать, что не ведаешь, куда она ушла? — вмешался сотник Стемид, ощерившись. — За кого ты держишь князя, воевода?!

Ярослав резко стукнул кулаком по деревянному поручню престола, привлекая внимание Стемида, и покачал головой. «Замолчи», — велели его злющие глаза.

— Такой уж из меня вышел воевода, — Брячислав развел руками и скривился в болезненной усмешке. — Которого никто в дружине не слушает.

«Такого уж вы княжича воспитали, вместе с его матерью», — подумал дядька Крут, повнимательнее вглядываясь в лицо белоозерского воеводы. Брячислав постарел, словно последние зимы вытянули из него всю жизнь. Он сгибался нынче под неведомой тяжестью, все клонился к земле. Волосы затянула седина, и померк, потускнел его острый, цепкий взор. Даже глаза, и те — выцвели.

Дядька Крут знавал человека с похожим взором. Только у того внутри продолжал гореть невидимый, неугасаемый огонь, не позволявший взгляду блекнуть.

— Что задумал мой младший брат? — прямо спросил Ярослав, которому все недомолвки давно стояли поперек горла.

— Ты и сам знаешь, князь, — Брячислав повел плечами, словно ему сделалось холодно. — То же, что когда-то не смогла окончить моя сестра.

— Не боишься? — Ярослав оскалился. — Так про княгиню Мальфриду говорить. Она в моих руках.

— Больше нет, — воевода Брячислав нес полнейшую околесицу. — Я видел во сне ворона. Он рассказал мне, что случилось с... моей сестрой.

— Вот так! — князь вскочил на ноги, хлопнув себя по бедрам. — Тем лучше, воевода! Идем, поглядишь уже не во сне!

Дядька Крут поглядел на Ярослава: уж не тронулся ли ты, княже, умом? Кому веришь ты?!

Брячислав же вздрогнул и попятился, наткнувшись на стоявшую позади него лавку, и решительно помотал головой. Князем меж тем овладело лихое, жестокое веселье! Он в два шага подошел к белоозерскому воеводе, положил тому руку на плечо и сжал, притянув к себе.

— Пойдем, воевода Брячислав, поглядишь на сестру свою! — князь говорил непривычно громким и радостным голосом, словно собрались они в гриднице на пир да праздновали что-то. И улыбался вдобавок при этом, вот только потемневшие от гнева глаза глядели люто.

Когда Брячислав дернулся в сторону от Ярослава, тот сомкнул у него на плече железную хватку и спросил тихим, низким голосом, далеким от былого веселья.

— Добром пойдешь, воевода? Али мне тебя приволочь?

Дядька Крут услыхал, как позади от него кашлянул сотник Стемид, прочищая горло, и обернулся.

— Весь терем прознает про старую княгиню ведь, — сказал тот, едва шевеля губами и не сводя пристального взгляда с князя и белоозерского воеводы.

— Уж и так все прознали, — буркнул дядька Крут.

Коли явился боярин Гостивит по утру на княжье подворье да спросил с князя про княгиню Мальфриду, стало быть, доподлинно ему известно, что приключилось. Не стал бы иначе боярин против Мстиславича выступать.

На негнущихся, окаменевших ногах воевода Брячислав послушно ступил следом за князем из гридницы, и дядька Крут с сотником последовали за ними. Они поднялись по всходу и свернули на женскую сторону терема, и перед самой дверью в горницы княгини Мальфриды Брячислав запнулся и замер на месте.

— Ступай, воевода, — Ярослав подтолкнул его в спину и жестом велел кметю, охранявшего дверь, ее распахнуть. — Ты же и так все во сне видал.

Внутри горницы все осталось так же, как дядька Крут запомнил. Неподвижная княгиня Мальфрида лежала на лавке будто во сне. На деревянном полу валялся наполовину опаленный, почерневший торквес. Ярослав велел не трогать его и оставить на месте. Пятна крови на торквесе побурели и въелись глубоко в железо.

Сделав один шаг, воевода Брячислав вновь споткнулся. Он, которого в далеком детстве отец учил перебегать с драккара на драккар по узенькой дощечке; который рубил врагов направо и налево и шагал по головам, чтобы возвыситься в дружине и стать сестре надежной опорой, он спотыкался нынче как дитя, еще не умевшее толком ходить.