мной в постели находится кто-то еще.

Зрение, наконец, обострилось и я задохнулась, обнаружив, что Аксель лежит на мне

сверху. Его лицо было всего в нескольких дюймах от моего. Мы занимались сексом

снова и снова, пока я не упала безвольной грудой на мягкий матрас. Очевидно, Аксель

хотел наверстать упущенное за четырнадцать лет тем, сколько раз он трахал меня.

Борьба во мне также ослабла в свете откровений Акселя. Казалось, что ему что-то

должны за всё, через что ему пришлось пройти, и единственная плата, которую он

принимал, была в виде моего тела. Я заснула, все еще чувствуя его внутри себя, и

проснулась в той же позе. Поверх наших голых тел было небрежно накинуто одеяло.

— Я не могу дышать.

Я слегка постучала по его груди, и большое тело стало тяжело переваливаться с

моего. Напряженные мышцы запульсировали от небольшого усилия.

Аксель отстранился, давая моему измученному телу необходимую передышку. Он

наклонился в сторону, перенеся свой вес на локоть. Моя кожа горела, когда одеяло

скользнуло по ней, заставив меня опустить взгляд на свое обнаженное тело. Следы, похожие на синяки, тянулись от декольте до сосков, покрывая всю грудь. Проследив

ниже, я обнаружила, что внутренняя поверхность бедер также покрыта любовными

укусами.

Он оставил метки на каждом интимном сантиметре моего тела. Стало очевидно, что

он сделал это специально, чтобы гарантировать, что ни один другой мужчина не увидит

меня в подобном виде. По крайней мере, не без того, чтобы не стать свидетелем

вопиющего доказательства его владения. Потрясающе эффективный метод. Аксель

уже однажды оставлял меня в подобном состоянии, и мне пришлось закрывать эти

места от посторонних глаз. Поступок был расчетливо собственническим.

Несмотря на это, у меня больше не было сил злиться на Акселя.

— Сколько мы спали?

Аксель взглянул на часы на тумбочке.

— Час.

— О.
– был мой скудный ответ.

В памяти всплыли смутные обрывки нашего предыдущего разговора, и в моей груди

застыл лед. Одним своим заявлением Аксель вызвал на поверхность эмоции, слишком

болезненные, чтобы к ним возвращаться. Символический обмен клятвами на пляже

изменил ход его жизни. Он не знал этого, но я была так же одержима воспоминаниями

о той ночи. Я думала о ней ежедневно, но никогда не позволяла этому поглотить меня.

У меня были другие заботы: Поппи, мой муж и наша семья. Я не могла утонуть в своей

одержимости, как это делал Аксель на протяжении многих лет.

Это усугубляло мое чувство вины.

Я не скорбела по Акселю так, как он скорбел по моей потере. Я вышла замуж, родила

ребенка и жила полноценной жизнью со своей семьей.

Аксель же застыл во времени.

Я прижала к груди белое одеяло, чтобы защититься от правды. Тем временем Аксель

неторопливо подтянулся в сидячее положение. Мягкое покрывало колыхалась от его

неторопливых движений, обнажая изгибы V-образной формы, идущие по бокам от

плоского живота вниз. Я невольно задержала свое внимание на его наготе, прежде чем

заставить себя отвести глаза. Вместо этого взгляд упал на мою одежду, аккуратно

сложенную на приставном столике, где, как я позже поняла, Аксель сложил каждую

вещь, пока раздевал меня. Я схватила стопку.

Позволив своим глазам блуждать, пока одевалась, я впервые осмотрела незнакомую

комнату. Я не успела оценить ее раньше и на мгновение была поражена роскошью в

стиле лофт. В двухэтажной спальне имелась винтовая лестница, ведущая на балкон

наверху. С балкона открывался вид на спальню, а не на улицу. Вдоль стен верхнего

этажа стояли встроенные шкафы, внутри которых висели костюмы. Я могла видеть их

отсюда, так же, как и полки с еще большим количеством сложенной одежды.

Тогда как верхний этаж представлял собой гигантскую гардеробную, нижний этаж не

уступал ему в роскоши. Шикарные окна от пола до потолка служили стенами, из

которых открывался вид на пляж. Шторы кое-где были задернуты, но даже это было

сделано со вкусом. Диван в честерфилдском стиле, телевизор и камин создавали