Султан был взбешен так, как только может быть взбешен человек, и, схватив со стола чернильницу, бросил ее в голову везира. «Они всего лишь стадо овец! — сказал он. — Разве льва заботит величина стада?»

Юлдузчи раскаялся в своих напрасных словах и в виде наказания уплатил пятьдесят тысяч динаров.

«Это дело, — сказал султан, — тяжелое и трудное, но единственное решение — война и вера в Господа. Невозможно узнать, кто одержит верх».

Были открыты двери сокровищницы, и согнаны табуны лошадей, и эмиры и вельможи, а также люди невысоких чинов и простые воины взяли столько, сколько смогли унести, и совершили свои приготовления.

/172/ Когда прибыли вражеские полчища со своими барабанами и трубами, со своими верблюдами и верблюдицами, и выстроились в шеренгу за шеренгой, приготовившись к бою, они увидели, что войско султана по сравнению с их армией было как ручей по сравнению с морем, нет, как ядро на поле. И сказал Господь Всемогущий: «Если будет среди вас двадцать терпеливых, то они победят две сотни; а если будет среди вас сотня, то они победят тысячу тех, которые не веруют, за то, что они народ не понимающий» [1239] .

Когда подошло грузинское войско, воины султана вынули свое оружие, а султан взошел на высокую гору, чтобы лучше рассмотреть врага. Справа он увидел двадцать тысяч отборных воинов с кифчакскими знаками и знаменами. Вызвав Кошкара, он дал ему хлеб с солью и послал его к кифчакам напомнить им об их обязательстве перед ним. В правление его отца их заковали в цепи и подвергли унижениям, и он своим посредничеством спас их и ходатайствовал за них перед своим отцом. Разве, обнажив теперь мечи против него, они не нарушили свои обязательства?

По этой причине кифчакское войско воздержалось от битвы и, тут же покинув поле боя, расположилось в стороне от остальных.

Когда грузинское войско выстроилось в боевом порядке, султан послал гонца к Иване [1240] , который был их полководцем, с такими словами: «Сегодня вы прошли долгий путь. Ваши кони утомились и ваши люди устали. Давайте сегодня останемся там, где мы есть, и пусть доблестные юноши с каждой стороны выходят на поле сражения по одному и борются друг с другом, нападая и защищаясь, а мы будем смотреть и отложим дела на завтра». Иване очень понравились эти слова, и от их отважных юношей и бесстрашных смельчаков на поле боя ступил вождь, ростом не уступавший горе, а с этой стороны — султан, подобный Мункару [1241] ,

и все взгляды устремились на них. Сидя верхом на своем коне, он прокричал такбир и —

И тот проклятый свалился с коня и испустил дух. У него было три сына, и они выходили один за другим, и каждый раз султан силой и мощью Всевышнего, нанеся один — единственный удар, отправлял сына в ад вслед за отцом.

И еще один азнаур [1244] , чье тело было подобно горе Бизутун, а копье не уступало колонне, прискакал на лошади величиной со слона —

Конь султана не мог более двигаться вперед из-за великой усталости и был уже готов обратиться в бегство. Азнаур нападал раз за разом, и султан всякий раз отражал его нападение быстротой своих движений. Он продолжал атаковать и наносить султану удары, которые не оказывали на того никакого воздействия. Положение становилось угрожающим, и проклятый Шайтан уже почти одержал победу над милосердным султаном, и король уже чуть было не попал в руки черного дива. Азнаур вновь начал стремительно приближаться, и султан спрыгнул со своего несущегося галопом коня и

И тогда звук одобрения земных ангелов вознесся к Высшей Плероме, и крики «Хвала Всевышнему, даровавшему победу Своему слуге!» достигли ушей людей и джиннов, и обе стороны дивились этому подвигу, который был не по силам даже Рустаму, сыну Зала, и