Когда погода стала жаркой, султан удалился из Учи в летнюю ставку в Джудских горах и Балале и Никале. По дороге он осадил крепость Парасравар [1152] , и вступил в бой, в котором стрелой был ранен в руку. Крепость была захвачена, а все, кто в ней находился, преданы смерти.

Здесь до него дошло известие о преследовавших его монгольских полчищах. Он повернул назад и, приблизившись к Мултану, послал к Кубаче гонца с сообщением о своем прибытии и требованием «подковных денег» [1153] . Кубача отказался и, восстав против султана, вышел из города, чтобы сразиться с ним. После перестрелки, длившейся около часа, султан не стал более задерживаться и вернулся в Учу. Жители Учи подняли мятеж, и султан пробыл там два дня и, предав город огню, отбыл в направлении Садусана [1154] , /148/ которым от имени Кубачи управлял Фахр ад-Дин Салари, а его войском командовал китай [1155] Лачин. Этот последний напал на Орхана, шедшего с передовым отрядом султана, и был убит. После того Орхан осадил город Садусан, и когда прибыл султан, Фахр ад-Дин Салари смиренно явился к нему с мечом и саваном. Султан вступил в город и пробыл там месяц, щедро одарив Фахр ад-Дина Салари и возложив на него управление Садусаном. После этого он выступил против Девала [1156] и Дамрилы [1157] , и Чатисар [1158] , правитель той провинции, бежал от него и на лодке уплыл в море. Султан разбил лагерь неподалеку от Девала и Дамрилы и послал Хасс-хана с войском напасть на Нахрвалу [1159] , откуда они привели множество верблюдов. На месте языческого храма в Девале султан построил Пятничную мечеть.

Тем временем /149/ из Ирака пришло известие, что там укрепился султан Гияс ад-Дин, но большая часть войска той страны поддерживала султана и требовала его присутствия. Стало также известно, что Барак [1160] Хаджиб находился с Кермане и осадил Джувашир [1161] . Говорили также, что монгольское войско, преследующее султана, было уже близко, и поэтому он отбыл оттуда через Макран, и множество его людей погибло из-за нездорового климата.

Когда известие о приближении войска султана достигло Барак Хаджиба, он выслал богатое угощение и пытался смягчить султана выражением радости и удовольствия. После прибытия последнего он стал просить его принять руку его дочери. Султан согласился и прошел через брачную церемонию. Комендант крепости также вышел к нему и вручил султану ключи от города (jpisar). Он вошел туда и там завершил брачный обряд; а через два или три дня он сел на коня, чтобы отправиться и добыть пропитания. Барак Хаджиб под предлогом разыгравшегося ревматизма (dard-i-pa) остался дома. Как гласит поговорка:

По дороге султану сообщили о его нежелании ехать и о том, что болезнь его была притворством. Он понял, что, не успеют они опомниться, как его задержка породит мятеж, а его промедление — приведет к бунту. Чтобы испытать его, он отправил назад одного из сопровождавших его офицеров с сообщением о том, что он решил срочно отбыть в Ирак и что это его намерение превыше всех других дел. Поэтому Барак Хаджибу надлежит явиться к месту охоты, чтобы обсудить этот план, поскольку он человек опытный и особенно хорошо знаком с Ираком и его совет может помочь ускорить осуществление задуманного. /150/ Барак отвечал, что не смог сопровождать султана и был вынужден остаться дома, вместо того чтобы явиться к нему, по причине своего ревматизма. Поэтому султану лучше всего как можно скорее отправиться в Ирак, поскольку Джувашир — неподходящее место для его проживания, а также для размещения его свиты и его слуг. Однако в этой провинции должен находиться наместник или правитель, отвечающий перед султаном, и нет никого более подходящего для этой должности и более ей соответствующего, чем он, который поседел, служа султану, и к чьим былым заслугам добавились недавние. Более того, он завоевал это королевство своим собственным мечом и приобрел его благодаря собственной доблести. С этим он отправил гонца назад, к султану, и приказал запереть ворота и выдворить из города тех людей султана, которые там еще оставались.

Не имея ни места для проживания, ни возможности отмщения, султан отправился — в Шираз, отправил вперед гонца сообщить о своем прибытии атабеку Сааду. Последний послал навстречу султану своего сына Салгур-Шаха [1162] с пятьюстами всадниками. Он объяснил, что не мог лично приветствовать султана, поскольку некогда принес торжественный обет, от которого не мог отступить, что никогда в жизни не выйдет из стен города, чтобы встретить кого-либо. Султан принял его оправдание и оказал Салгур-Шаху всевозможные почести, а также пожаловал ему титул кариндаш-хана [1163] . Когда он достиг границ Шираза [1164] в области Паса [1165] , Саад прислал ему подарки, достойные такого гостя, — наборы праздничной и повседневной одежды, всевозможные кубки, кошели, набитые динарами, огромное множество лошадей, мулов и верблюдов, оружие и разнообразные яства и напитки, а также тюркских и абиссинских рабов, обладающих всевозможными умениями. Он также выразил желание породниться с ним, выдав за него свою дочь, и жемчужина /151/, сберегаемая в раковине этого благородного дома, на груди непорочности, наставляемая словами, слетавшими с губ Мудрости и Скромности, была присоединена к ожерелью султана [1166] . Когда благодаря этому браку стороны связали себя узами согласия и было заложено прочное основание дружбы и мира, он пробыл там несколько дней, а затем отправился в Исфахан.

А в то время атабек Музаффар ад-Дин Абу-Бакр, которого Всевышний сделал наследником королевства его отца, а также других королей, был заключен своим отцом, подобно жемчужине, в раковину заточения, поскольку во время возвращения последнего от султана Мухаммеда он пошел войной против своего отца и ранил его. И султан попросил освободить его, и атабек отвечал: «Хотя мой сын Абу-Бакр пренебрег своим долгом и был отмечен знаком непослушания (и он послал кафтан со следами ранения), тем не менее приказам султана надлежит повиноваться, как душа повинуется телу. После отбытия султана я пришлю ему его в полном вооружении». Он сдержал свое слово и действительно прислал Абу-Бакра.

Во время отъезда султана прибыл и был доставлен к нему бежавший аз Исфахана раб по имени Килидж, принадлежавший Изз ад-Дину /152/ Сукмезу [1167] . Он был тюрком, чье лицо Живописец скопировал с отражения солнца и чью красоту Тот, кто наделяет привлекательностью и изяществом, сделал равной красоте Ибсифа; однако в нежном румянце его щеювидны были и отблески пламени. Поэт описал бы его таким четверостишьем:

Султан наградил Килиджа и принял его к себе на службу.

По прибытии в Исфахан он получил известие, что его брат Гияс ад-Дин находился в Рей с министрами и военачальниками. Он отправился налегке с несколькими отборными всадниками, которые несли знамена, сшитые из белой материи и напоминавшие знамена монгольского войска; и не успели они опомниться, как он обрушился на них, как сокол на голубя. Гияс ад-Дин и некоторые из военачальников в страхе разбежались кто куда. Из доброты и жалости султан отправил послание Гияс ад-Дину и его матери. Не подобает, говорилось в нем, прятаться от гостей, кем бы они ни были, и теперь, как бы то ни было, не время для разногласий и не место для вражды и междоусобий. Им следует явиться к нему с добрыми надеждами и легким сердцем, а не прятаться, оставаясь в смущении и неопределенности. И когда те полководцы, которые поспешили явиться к султану, были приняты с почестями, Гияс ад-Дин, видя, как склонились к его брату сердца людей и как устремились к нему их помыслы, явился к нему с горящим сердцем и сопровождаемый лишь несколькими старыми слугами. /153/ Султан сохранил за каждым его воинский чин и каждому назначил должность. А что до местных правителей (ashbab-i-a?mal), он каждому поручил подходящее дело и издал все необходимые уложения и указы. И с приходом султана в самые разные края и земли вновь вернулось некое подобие мира и благополучия.