Ее руки вытянуты на столешнице, на коже нет ни порезов, ни царапин.

— Нет. Я не слежу за твоим парнем.

— Ты, должно быть, видела его сегодня, — огрызаюсь я. — Это место не такое уж большое.

— Ну, он никогда сюда не приходит, так что я не знаю, что тебе сказать.

Я не знаю, как я так долго пыталась дружить с этой девушкой. Она может лгать мне прямо в лицо и совсем не расстраиваться из-за этого.

— О чем ты говоришь? Он здесь работает.

Лив хмурится.

— Нет, не работает.

— Он работал здесь все лето, — настаиваю я.

Она вздыхает.

— Меня не волнует, что сказал тебе твой парень, Мэдди. Он никогда здесь не работал. Я беру столько смен, сколько могу; я все время здесь. Я бы увидела его. Зачем ему вообще работать? Богатому мальчику не нужна работа, когда у него есть мамины деньги.

Она не может быть права. Джордан не стал бы лгать мне все лето. А работать в загородном клубе — самая бессмысленная вещь, о которой только можно лгать.

За исключением того, что… он солгал о том, что изменял мне с Эш. Так как же я могу верить ему в чем-либо? В те дни, когда он игнорировал меня после возвращения Майлза, возможно, Джордан вообще не был в поездке со своим отцом. Возможно, все это время он был с Эш. Или с Челси.

— Ты меня ненавидишь? — Выпаливаю я.

Глаза Лив сужаются.

— Что? Нет.

— Так ты никогда никому не говорила, что ненавидишь меня? Будь честна.

— Нет. Ты мне никогда не нравилась, — признается она. — Я всегда думала, что ты рада, что Софи пропала. Она пропала, и ты пришла к Джордану так, словно пришло твое время блистать.

Меня передергивает от ее характеристики меня, прежней меня, но я не могу этого отрицать, потому что она права. Я была рада, что Софи ушла. Мне было все равно, что она пропала, и я наслаждалась ее отсутствием.

— Если бы ты действительно ненавидела меня, я бы не винила тебя. Наверное, я бы тоже себя возненавидела на твоем месте. — “Ты же знаешь, что они все время говорят о тебе всякое дерьмо, верно?” Так сказал Джордан. Он также тот, кто сказал Бретту, что Лив ненавидит меня до глубины души. — Вечером на вечеринке у Джордана… вы с Софи поссорились?

— Ссора? Нет? Я же говорила тебе, я была с Натали всю ночь. Софи была с Джорданом, пока я не увидела, как она выходит из подвала.

— Значит, Софи никогда не говорила тебе, что больше не хочет с тобой дружить?

— Нет? Кто, черт возьми, тебе это сказал?

Бретт. И он услышал это от Джордана.

Дома мама готовит еду на ужин. Я беру полоску хрустящего бекона.

— Ты никогда не готовишь.

У нее отвисает челюсть.

— Я готовлю!

— На Рождество. Так какие же плохие новости?

Она переворачивает блин, уже подгоревший с одной стороны. И именно поэтому она не готовит.

— Это не плохие новости. Я просто… — Она откладывает лопаточку и поворачивается ко мне лицом. — Я хочу пригласить Андре переночевать у нас.

— Фу, мама!

— Не так. — Она закатывает глаза. — Я хочу, чтобы он бывал здесь почаще. Чтобы присматривать за происходящим. Чтобы обезопасить тебя.

— Тебе не кажется, что для него немного рановато переезжать?

— Он не переезжает — он ночует у нас. И для этого еще не слишком рано.

— Прошло около двух недель. Но, эй, ты взрослая…

— Вообще-то. — Она выглядит смущенной. — Прошло несколько месяцев. Это началось после того, как мы нашли баллончик с краской в гараже.

— Ты встречаешься с ним с тех пор? — Спрашиваю я. — Значит, та ночь, когда ты так нарядилась, была не первым твоим свиданием?

— Технически, да. Мы как раз разговаривали перед этим.

— Как тебе удавалось так долго хранить от меня секрет?

— Я хотела убедиться, что это перерастет во что-то серьезное, прежде чем рассказать тебе.

— Вау. У меня есть отчим.

Она вздыхает и поворачивается обратно к плите. Блинчики теперь совершенно несъедобны. По крайней мере, остались яйца и бекон.

На прилавке рядом с ней лежат две дверные ручки в пластиковой упаковке.

— У тебя есть дверные ручки?

Мама щелкает пальцами.

— О! Я собиралась спросить тебя: у тебя есть другие ключи от дома? Я меняю замки.

Я выуживаю ключ из кармана и протягиваю ей.

— У меня свой.

— У тебя нет запасного?