Мне повезло, они меня не заметили, так что я дождался, пока они отойдут подальше, и быстро пошёл в ту сторону, откуда пришли стражники. Да, по этим же коридорам меня вели на казнь. Я невольно скрипнул зубами от злости.

Впереди должен был быть пост охраны и дверь, ведущая уже непосредственно к камерам. На посту оказался один единственный охранник, занятый тем, что голыми руками ел жирное утиное мясо, и при виде меня он вскочил, неловко дёргая грязными пальцами.

— Ты кто, паре… — успел только воскликнуть он.

Любое моё заклинание ушло бы в его бляху, так что я ускорил себя и точным ударом в бороду заставил его погрузиться в сон. Он грузно опустился обратно на колченогий стул. Я сорвал связку ключей с его пояса, немного поразмыслив, снял аль-миниевый жетон. Металл неприятно холодил пальцы, высасывая энергию и вызывая неприятные воспоминания о моём заключении, и я скривился, с трудом подавив желание его выбросить. Я завернул его в тряпочку и сунул за пазуху. Пригодится.

На беззащитного стражника я дополнительно наложил заклинание сна. Так он точно не очухается в ближайшие несколько часов, а большего мне и не надо.

Вид знакомого коридора лишь укрепил моё желание убить тех, кто виновен в моих злоключениях, и я пошёл вдоль тяжёлых дверей, заглядывая в каждую камеру. Мне сейчас пригодится любая помощь, а те, кто прошёл через то же, что и я, наверняка тоже захотят отомстить.

Несколько ближайших к выходу камер оказались пустыми, но через какое-то время я увидел первого заключённого. Это был косматый тощий старик, сидящий на корточках в куче гнилой соломы, и я начал перебирать ключи, выискивая нужный. При первом же лязганьи замков старик встрепенулся в ужасе, прикрывая голову тощими руками, закованными в кандалы. Я распахнул дверь, впуская в камеру немного света и воздуха.

— Бруно не крал! Бруно невиновен! — заскулил старик, вращая единственным уцелевшим глазом.

По спутанной седой бороде из перекошенного рта стекала ниточка слюны. Старик совершенно не понимал, что происходит, и кто вошёл в камеру. Безумен, абсолютно. Пустая трата времени. Однако я всё равно освободил его от цепей. Какое бы преступление он не совершил, он не заслуживает такой судьбы.

Я оставил его наедине с его цепями и распахнутой дверью и пошёл дальше, снова заглядывая в каждую камеру, большая часть из которых оказались пусты. Знакомая дверь с дюжиной замков заставила меня остановиться прямо перед ней, и я ощутил, как изнутри подкатывает неудержимая волна гнева. Сколько я провёл за этой дверью? Уже и не помню. Моя камера тоже оказалась пуста, а замки из дорогущего аль-миния заменили на обычные железные. Узников такого ранга здесь больше не было.

Хотя в этой тюрьме все заключённые занимали раньше какие-нибудь высокие посты и должности. Простых убийц и воришек в императорском дворце не держат, их сразу вешают.

В следующей камере мне попался немой заключённый, который недоверчиво посмотрел на меня, когда я освободил его от кандалов. Похоже, какому-то любителю чужих секретов отрезали язык, чтобы он не болтал со стражей.

— Иди, ты свободен, — прошипел я, и он кивнул с максимально серьёзным видом, а потом захромал прочь.

Я двинулся дальше уже без особого интереса, понимая, что ничего интересного тут уже не увижу, и идея проверить темницу оказалась пустой тратой времени. Я ошибся.

Следующая дверь, последняя в череде тюремных камер, не имела окна, чтобы заглянуть внутрь, и мне пришлось открывать её просто так. И вместо привычного каменного мешка с охапкой соломы на полу и ведром в уголке перед моим взором предстала скромная, но вполне приличная комната с нормальной кроватью, столиком, табуретом, книжным шкафом во всю стену и даже освещённая несколькими свечами. Узник, одетый в шёлковую пижаму, носил на лице маску и не носил цепей.

Он сидел за столом с книгой в руках, и поднял взгляд на меня, едва лишь я открыл дверь, но ничего не сказал, а просто терпеливо ждал. Это казалось странным.

— Вы свободны, — сказал я.

— Я так не думаю, — голос из-под маски звучал глухо и тоскливо.

— Кто вы такой? — спросил я.

— Я поклялся никому не открывать своего имени, — ответил он.

— Значит, я сниму вашу маску и посмотрю сам, — сказал я.

— Не стоит, она запечатана магией. Да и вас за это казнят, — предостерёг он.

— Меня уже казнили однажды, не так уж это и страшно, — буркнул я, приближаясь к узнику.

Он казался измождённым и уставшим, но я видел, что ситуация его веселила и развлекала. Я его понимаю. У гостей императорского подземелья не так-то много поводов для смеха.

Я бросил быстрый взгляд на магическую печать. Работа моего ученика, не иначе. Потому что этот вид печати разработал лично я.

Вскрыть её не составило особого труда, когда досконально знаешь принцип работы, нет ничего проще. Так что маска через пару мгновений тихонько щёлкнула и раскрылась, падая на стол, прямо на открытую книгу.