Я вдруг вспоминаю одно занятие йогой. На нем инструктор ходил по комнате, мы стояли в позе собаки, и с сильным русским акцентом он то и дело повторял: «Это волшебно, волшебно».

Я ужасно рада, что мы не целовались ровно до тех пор, пока не настало время. Пока мы уже не могли терпеть, чтобы не поцеловаться. Мы как будто вошли в единый ритм, и это было таким блаженством.

Он засунул свой язык мне в рот, и я засунула свой ему. Он улыбнулся, и я поняла, что он улыбается, потому что почувствовала его зубы. Обхватила его член рукой и сжала его. Он немного раздвинул бедра, тогда я взяла его мошонку и потянула вверх. Они идеальны, и тяжесть его бедер так утешает. Но я не хочу продолжения. Я не хочу, чтобы его член проникал в меня. Уже и так происходит слишком много. Если бы его член вошел в мое влагалище, он сразу бы сник. Это бы только все испортило, а не улучшило. Я — процесс, а не объект этого процесса. Не надо ничего совать в меня. Мужская энергетика остается в теле женщины примерно год, так что… В смысле, это совсем не то, к чему следует относиться легкомысленно.

Моя рука сама по себе плавно обогнула его член. Я практически не задумывалась об этом. Немного странный угол получился. Хотя наверняка при этом нажимаются какие-то особо нежные и чувствительные точки, потому что он вдруг дрожит и перестает целовать меня. И я плачу, хотя из-за дождя этого не видно.

Я часто плачу во время секса. Один мой парень любил брать меня грубо, и мое тело сразу начинало плакать от этого. Я принималась рыдать раньше, чем понимала это.

Как-то ночью он трахал меня сзади, и это казалось мне таким чувственным и необычным, что мне было даже удивительно, но вдруг он вонзил свой член мне прямо в зад, я закричала, рванулась вперед и не могла успокоиться еще несколько часов после этого.

Ведь член — не пистолет. Не механизм. Это плоть. Она должна быть безопасной. Но вот это вторжение было слишком жестким. Моя задница болела несколько дней, и еще несколько лет я прокручивала в голове этот случай. Тот парень сказал мне, что все было ужасно, что я явно «не уверена» в сексе и «не так опытна», как он. Я расслабила руку, его лоб прижимается к моему. Может, он все-таки почувствовал, что я плачу? Вряд ли.

А другой парень просто ненавидел, когда я во время секса плакала от радости, потому что он сам никогда не мог заплакать. Из-за этого он не чувствовал себя божеством, так что, едва поняв, что я снова заплакала от своей любви к нему, он поднимался, вставал со вздохом, надевал футболку и выходил из комнаты.

Дождь успокаивается. Интересно, ждет ли он оргазма? Он все еще напряжен. Можно пощекотать его пенис кончиками пальцев, пока мы лежим. Можно потереться о него всем телом. В нем так много энергии и силы. На самом деле прикладывание эрегированного члена ко лбу — лучшее средство от головной боли.

Небо такое яркое и светлое, и так сияет. О, черт, дождь опять начинается! И все начинается снова. Его живот снова волнуется, мышцы на плечах напрягаются, глаза закрыты, голова повернута в сторону, вены на руках и шее набухают и становятся похожи на полноводные реки. Он выглядит так, будто вот-вот кончит.

— Прости.

— За что?

— Ты не кончишь.

— О, нет, не надо так!

— Я больше не могу.

— Ох.

— Наверняка уже полдень, как думаешь?

— Наверняка, да.

— Серьезно?

— Да.

— Хорошо.

— Хм.

— Мне… пора ехать к родителям.

— Чтобы помочь маме готовить рождественский ужин?

— Да.

— Ее знаменитое гуакамоле?

— Да.

— Хочешь принять душ перед уходом или что-то еще?

— Да, конечно, было бы здорово.

— Хорошо.

— Солнце выглядывает.

— Хм.

Я чувствую, как замедляется его сердцебиение. Грязь высыхает и прилипает к моему телу. Чувствую, как она стягивает кожу. Он вынес на веранду всего одно полотенце, и вдруг у меня случается дежавю. Черт. Я оглядываюсь и вижу Свинтуса возле двери. И это тоже не впервые. Не первый раз, не единственный и не последний. Так уже было много, много раз и повторится снова, опять и опять, до бесконечности.

У нас одно полотенце на двоих. Я могу забежать внутрь и взять там полотенце для себя. Почему-то он захватил с собой только одно, когда вышел сюда, причем небольшое, так что мы не сможем укрыться им вдвоем. Хотя, кажется, он немного дистанцировался от меня. Наверняка ему нужно чуть больше пространства, и я понимаю это. Эякуляция отнимает у мужчин много сил. И сейчас я почти чувствую себя виноватой. Ведь когда они думают о ней, она представляется им поистине приятным освобождением, но когда она случается, они теряют почти все жизненные силы.

И теперь его тело пытается восстановиться и вновь набраться энергии. Интересно, как регулярно он эякулирует и давно ли делал это в последний раз. Некоторые мужчины кончают постоянно, другие же выглядят так, будто у них это происходит слишком часто или настолько регулярно, что это их убивает и они почти лишены сил.

— Я пойду возьму еще одно полотенце.

— Да, хорошо, прости.

— Все нормально. Я быстро.

— Я с тобой.

— Ладно.

— Эй, а что это там?

— Ох. Спальня моих родителей.

— Просто дверь была открыта, я не специально.

— Должно быть, сквозняк открыл.

— Ох.

— Ты…

— Нет-нет, что ты.

— Я могу показать тебе ее, если хочешь.

— Нет. Правда.

— Все нормально. Входи.

— Тут… все так, как они оставили?

— Да, так.

— Черт.

— Прямо за тобой стоит стул.

— Спасибо, да. Ох, блин, прости, я его испачкаю.

— Да ерунда.

— Иди за полотенцем, или что ты хотела.

— Ладно. С тобой точно все в порядке будет, если я тебя здесь оставлю ненадолго?