— Надо бы проверить на всякий случай, — пробормотала я и поднялась с табурета.

Пришлось отлучиться из банной пристройки и заглянуть в свою личную аптеку, как я называла собственный склад с зельями, снадобьями и отварами. Здесь я взяла один из эликсиров, который мгновенно определяет присутствие сглаза, проклятия или, напротив, защиты, наличия амулетов и оберегающего заклинания.

Я ничего особо не ждала от определяющего эликсира, но стоило мне только капнуть его в бадью, как от воды поднялся шипящий жаркий пар, напоминающий дым, а по поверхности мыльной воды пробежали дрожащие отражения пламени.

Тело гостя дрогнуло, шевельнулось, я запоздало взглянула ему в лицо и застыла, поймав пристальный агрессивный зеленоглазый взгляд мужчины. Прежде, чем я успела хоть что-то предпринять, левая рука гостя дёрнулся ко мне, сильные пальцы вцепились мне в горло и больно сдавили его. Я захрипела, инстинктивно заколотила ладонями по руке мужчины, но всё было тщетно. Из защитных амулетов на мне был только заговорённый совиный коготь, защищающий разум от чужого контроля, и покрытый руной янтарь-инклюз, с семенем розы внутри, утоляющий боль, во время регулярной «дани богам».

В остальном я была беззащитна. А потому всё, что мне оставалось — это защищаться подручными способами. С большим трудом, когда у меня уже темнело в глазах, я дотянулась до рукояти увесистого ковшика…

Приложив последние усилия, я подняла ковш и огрела им мужчину по голове. Раздался глухой удар, гость охнул, скривился, и пальцы на моём горле резко ослабли. Я упала на мокрый банный пол, хрипло втягивая воздух. А из бадьи донеслось приглушённое басовитое ругательство.

Жуткий, тяжело звенящий рёв пронёсся над землёй. Звук ревущего чудовища распугал птиц, снёс верхушки сугробов и заставил качнуться ветви многих деревьев. Испуганно и шустро меж древесных крон промелькнуло несколько зайцев и парочка лесных духов, сверкнув на прощание удивлённо-растерянными глазами.

Мир вокруг ступающего по лесной поляне воина, искажался и дрожал, как будто по краям открывающегося вида зимнего пейзажа растекалась покрытая рябью вода. Происходящее было не взаправду, а являлось лишь воспоминанием… Но очень реалистичным, глубоко въевшимся в сознание и помыслы.

Удерживая в руках щит с мечом, облачённый в панцирь и шлем воин, внимательно вглядывался в северное небо над головой. Сквозь низко и лениво ползущие облака невозможно было что-то увидеть, зато ратник услышал звук — тяжёлый свист, с которым воздух рассекает нечто тяжелое, громоздкое и стремительное. А затем с бесцветных серых небес на землю обрушилось мощное рокочущее рычание.

Чувство страха быстрой нервной щекоткой пронеслось по коже спины, плеч и рук воина. Но ратный муж не дрогнул. Он знавал слишком многие битвы, слишком во многих кровавых сечах рубил врагов, да и чудовищ сразил не мало. Воин был готов к сражению с тем, кто рычал сквозь пасмурные небеса и стремительно приближался.

Предупреждающее рычание чудовища повторилось, пронеслось меж деревьев, ударилось о заснеженную землю и разлетелось по округе. А потом воин на несколько мгновений потерял представление о том, откуда на него бросится враг.

Но его спасло воинское предчувствие, воспитанное через опыт битв, почти что сверхъестественное свойство разума и тела. Ратник поддался ударившему в мозг тревожному импульсу и рванулся в сторону. Мужчина упал, с лязгом кольчужных колец и ламилярных пластин панциря, перекатился на бок, но тут же подхватился на ноги. Буквально в трёх-четырёх саженях от него пронёсся чёрно-багровый змий. В лицо воина повеяло плотным разгорячённым воздухом. Он увидел меркло блеснувшую твёрдую чешую и костяные острые гребни, что царскими коронами венчали все три головы. Над головой самого воителя пространство рассекло широкое кожистое крыло, с прожилками кровянистых вен. А следом за крыльями над сугробами пронёсся длинный гибких хвост, покрытый твёрдыми наростами и с «цветком» из костяных шипов на конце.

Воитель не стал укрываться щитом — это было бессмысленно. Такой силищи удар неминуемо опрокинет с ног, да и бока так помнёт, что потом можно и не оправиться.

Ратник вновь увернулся и подумал о копье, которое успел сломать в миг первого столкновения с чудищем. Воин сломал своё оружие, но зато у мостра теперь болезненная рана на шее. Будь у твари одна голова, такое ранение было бы смертельным. Так что у летучей гадины осталось только две рабочих пасти из которых можно извергать пламя. Две всяко лучше трёх.

Это обнадёживало, но не слишком. До победы было далеко… Воин быстро оглядел местность, прикинул где ему будет сподручнее всего принять тесный бой с чудищем. Выбор воителя пал на берег подмёрзшего озера. Пока чудовище в небе описывало круги, воин присел рядом с водоёмом и вонзил клинок в снег. А сам развязал тесёмки притороченного на поясе холщового мешочка. Внутри небольшой сумы лежала парочка конусовидных глиняных горшочков, размером чуть больше кулака ребёнка.

Горшочки эти на земли листвянского царства завезли купцы, что регулярно ходят на кораблях по всему Цветоморью. При ударе о любую твердь — будь то стена крепости, врата аль тело вражьего воина — горшок разрывался с дымом и пламенем. Причиной тому была особая смесь из серы, ртути и стружки доломита.