— Так мне Чебрикову Виктору Михайловичу завтра и доложить? Ждём повторного поджаривания продавщицы на глазах изумлённых покупателей, — снова вместе с Железным Феликсов стрельнул глазами на подчинённых Плеханов.

В душе он согласен был с Медведевым. И с Сухим согласен, подвигнуть милицию на более деятельные поиски Анны Абрамовой вряд ли получится. У него даже мысль мелькнула, показать фоторобот пироманки по телевизору. Мелькнула и пропала. Представил, что вот таким образом через телевизор удастся найти, а Абрамова при задержании, поняв, что её обложили со всех сторон, пойдёт направо и налево сжигать людей. И отбиваться будет до конца. О её возможностях Плеханов даже не догадывался. А ну как она может Атомную электростанцию испепелить? Нет, показывать Абрамовой, что у неё только один путь, забрать с собой на тот свет как можно больше врагов, нельзя. К тому же враг ли она? Хотелось бы и союзником иметь человека с такими способностями. Именно об этом Чебриков и намекал утром. А что, если такому научиться можно? Ух, дух от возможностей захватывает. Голубой отдел молчит, даже на вопрос о мощности… или как это назвать? О киловаттах, что может выбросить во врага Абрамова, отвечать отказываются. Плечиками пожимают. Может превратить себя в атомную бомбу? Нет никаких данных? Пятьдесят, пусть, килограмм девичьего тела превратившиеся в водородную бомбу — это сколько в тротиловом эквиваленте? Сколько в ней дейтерия и трития? Может она их создавать? Молчит Голубой отдел.

— Всё, товарищи, закончили на сегодня. Придумать надо, как нам её найти? Вот, чувствую, что близко она. Пётр Тихонович, иди думай, а ты Владимир Тимофеевич задержись на секунду. — Плеханов встал из-за стола, разминая плечи, и прошёл к окну, достал из пачки Лайки сигарету и закурил, выпуская дым навстречу солнечным лучам в открытую форточку.

— Что-то ещё случилось, товарищ начальник? — подождав пока подполковник выйдет, спросил у Плеханова Медведев.

— Нет, узнать в подробностях хотел, как ты с Квасиным переговорил. Скребет что-то на душе, как его вспомню. Уверен, что он не связан с Абрамовой?

— Алиби полностью подтвердилось. Ну, не алиби, а факт, что в жёлтой куртке была Авакумова Анна, а не Абрамова. Куртку сам видел. Отец работник МИДА высокопоставленный. Работает в Нью-Йорке при Юнеско.

— Ну, это я слышал. Так чем закончился ваш разговор, изъявил желание Квасин служить в Госбезопасности?

— Да, согласен. Только просит немного подождать, — усмехнулся Медведев.

— Что так? Чем вундеркинд сейчас занят, книжку пишут? — хмыкнул начальник Девятки, но, поперхнувшись дымом, закашлялся.

— Книжку тоже пишет. Но дело не в ней. У него в начале июня в Мадриде Чемпионат Мира по самбо. Он уверен, что если не чемпионом, то призёром точно станет. Потом через месяц, тоже в Испании, Чемпионат Европы. И думает, что возможно даже может попасть на Олимпийские игры по дзюдо.

— Во как. Молодец. И как ему служба будет мешать, пусть тренируется. За Динамо пусть выступает.

— Он боится, что с этими хлопотами по трудоустройству форму потеряет.

— Ага? Третьяку вот пребывание в ЦСКА не мешает быть лучшим вратарём Мира. Нет. Давай-ка, вызывай его сюда, я сам с ним переговорю.

Событие сорок второе

Если вы не будете ходить на похороны других людей, они не придут на ваши.

Кларенс Дей

— Костя, — дядя Волеслав (он же Вольф Николаевич Седых — директор издательства «Прогресс» и ранее заведующий сектором развитых капиталистических стран Отдела международной информации ЦК КПСС) был в строгом костюме тройке чёрного цвета, с колодками медалей или орденов на правой стороне пиджака, — Я уезжаю сейчас, у тебя что-то важное?

— Принёс книгу, что вы давали с заметками и исправлениями.

— Хорошо. Положи на стол… Устно есть замечания? Как общее впечатление? — дядя Волеслав встал перед зеркалом и пятернёй оправил седеющие волосы.

— Если честно, то так себе. Не шедевр. На важную встречу собираетесь? — Квасин достал из портфеля папку с листами рукописи, точнее, машинописи и положил на угол стола.

— На похороны. Ты не знаешь… У… Внук Аркадия Гайдара на машине разбился. Насмерть. Я с Тимуром, отцом его хорошо знаком. Он в «Правде» военный отдел возглавляет. Вместе часто перед школьниками выступаем. Хороший был парень у него. Кандидатскую диссертацию недавно защитил. По экономике, что-то модное про хозрасчёт. Название, как и у всего научного запутанное. («Оценочные показатели в механизме хозяйственного расчёта производственных объединений (предприятий)»).

— Так быстро?!

— Что? Чего говоришь? — повернулся к Костику Седых.

Тот и не заметил, как вслух это произнёс. Не привык людей убивать. Не совсем вслух, шёпотом.

— Говорю, быстро ехал? Я же знаю его, и недели не прошло, как мы с Дементьевым к ним на дачу ездили. Я с Егором там и познакомился.

— Вот как? Собирайся тогда, со мной поедешь. В машине и поговорим. Опаздываем уже. Прощание на три часа назначено во Всесоюзный НИИ системных исследований (ВНИИСИ). Опаздывать некрасиво.

Владимир Ильич критически себя осмотрел. Мысленно. Наверное, не так страшно. Он был в джинсах, конечно. Но ботинки были чёрные, а под курткой вполне себе чёрный пиджак, и он надет на чёрную водолазку. Не совсем может подходящая одежда для похорон, но и не фривольная рубаха с пальмами. Джинсы сейчас — показатель статусности. Многие будут в них. Где ещё пофорсить, как не на похоронах, там куча золотой молодёжи будет?

— Портфель у вас оставлю, Волеслав Николаевич?

— Оставь. Пошли быстрее.