Европейцы захватывали лучшие обрабатываемые земли в Магрибе, Индокитае и других колониях. В Алжире, например, французы, составлявшие одну десятую часть населения страны, владели 2 млн. 700 тыс. га плодородной земли (из общей ее площади 10 млн. 200 тыс. га). В Марокко, насчитывавшем 8 млн. человек, из 12 млн. га земель 1 млн. га находился в руках 150-тысячной французской колонии. Такое же положение наблюдалось и во многих других владениях Франции.

Французские колонисты являлись наиболее решительными проводниками колониалистской идеологии; они оказывали ощутимое давление на политику как местной администрации, так и центрального правительства.

Становление колониалистской идеологии во Франции, истоки которой уходят во времена Ришелье и Кольбера, происходило в годы, последовавшие за окончанием первой мировой войны. Именно тогда во Франции, как уже отмечалось, началось переосмысление значения колониальной империи для метрополии, а одновременно появился новый интерес к колониальной истории. Инициатором этого поворота в буржуазной политической мысли Франции был историк Альфред Мартино, основавший еще в 1912 г. журнал «Ревю д’истуар де колони франсез». «Колониальная история, — отмечал в 1953 г. профессор Ж. Арди, автор двух десятков книг по истории колониальной политики, — начала приобретать в нашей стране значение только 40 лет назад. До этого ей дружно отказывали в праве на самостоятельное существование, так как видели в колонизации не что иное, как одну из форм завоевания, т. е. в конечном счете — простой эпизод общей истории»{84}.

После первой мировой войны, в 20-е и особенно в 30-е годы, во Франции растет волна «колониального шовинизма». В политическом лексиконе французских руководителей межвоенного периода широко употребляются выражения «стомиллионная Франция», «Франция пяти частей света» и т. д. В начале 30-х годов в Париже входит в моду именовать свои колониальные владения на английский манер — «империей», хотя официально с 1930 г. эти владения называются «заморской Францией» (France d’outre-mer). Появляются многочисленные сочинения идеологов и публицистов, содержащие «рекомендации» и «советы» правительству об усилении внимания к колониальным проблемам. «Колониальная политика, — писал в 1926 г. один из апологетов колониализма, главный редактор органа деловых кругов журнала «Монд экономик» Р. Дусэ, — есть искусство организовать и использовать, применяя современные методы, нецивилизованную страну… в целях увеличения ее богатств для того, чтобы они служили интересам народа-колонизатора»{85}.

Была объявлена война «индифферентности» населения метрополии в отношении колоний. «Мы имеем империю, но где же сознание?» — вопрошал один из руководителей Третьей республики А. Тардье{86}. «Необходимо… колониальное воспитание толпы», — предлагал Р. Дусэ{87}.

В 1928 г. в Париже вышла книга Ж. Роблэна «Снабжение Франции ее колониями», в которой содержалась развернутая программа колониалистского «воспитания» французов. «Большинство французов, — меланхолично констатировал автор, — совсем не знают колоний, а среди подготовленных людей мало кто ими интересуется». «Искусная, упорная и разнообразная пропаганда, — предлагал он, — призвана сформировать колониальную психологию и заставить незнающих, равно как и безразличных, понять все значение той помощи, которую колонии могут оказать Франции. Достичь широкой массы — такова главная задача колониальной пропаганды… Необходимо также вести пропаганду через газеты и журналы»{88}. Ж. Роблэн призывал промышленников, торговцев и колониальную администрацию внести вклад в колониалистскую пропаганду. Французский покупатель должен приобретать «свою» колониальную продукцию, а не заграничную. Созыв научных конференций, демонстрация фильмов, организация выставок или стендов, отражающих «достижения» французских колоний, введение специальных курсов в начальной, средней и высшей школе по «колониальному образованию», поощрение молодежи к карьере в заморских владениях — таковы основные предложения, выдвинутые Роблэном и другими апологетами и идеологами колониализма. К слову сказать, многие из этих предложений были проведены в жизнь. Французская пресса межвоенного периода регулярно помещала среди своих материалов хронику из колониальной жизни. В школах были существенно расширены программы по колониальной географии и истории.

8 июля 1922 г. в Париже торжественно была открыта Академия колониальных наук, ставшая с 1926 г. государственным учреждением. Основателем ее был Альбер Лебрен, а почетным президентом становился очередной министр колоний.

В 1931 г. вышла первая двухтомная «Практическая иллюстрированная энциклопедия французских колоний», написанная М. Алэном и с предисловием президента республики Поля Думера. «Наши колонии, — подчеркивалось в энциклопедии, — позволяют распространять через наших колонов и наши товары нашу цивилизацию по всему миру; они дают возможность нашему знамени развеваться над самыми отдаленными землями…»{89} Спустя пять лет появилась восьмитомная «Колониальная и морская энциклопедия», адресованная экономистам, деловым людям, фирмам и предприятиям, администрации и всем занимающимся или интересующимся колониальными проблемами.

В 1931 г. в Париже была проведена первая международная колониальная выставка, где был устроен смотр «достижений» французской колониальной империи. Кстати, сам термин «империя» прочно вошел в употребление именно после этой выставки.

По инициативе маршала Лиотэ в 1934 г. был открыт Музей заморской Франции, где были выставлены экспонаты из всех французских колоний и освещалась история их захвата и «освоения».

«Интенсивная пропагандистская кампания в пользу «колониального дела» Франции, — отмечал в 1932 г, А. Картье, — ведется непрерывно. Кино и школа, радио и пресса ничем не пренебрегают ради того, чтобы вдолбить десяткам миллионов французов безграничное восхищение «благородной цивилизаторской миссией», выполняемой Францией в пяти частях света»{90}.

30-е годы были временем апогея французского господства в колониях, где метрополия безраздельно властвовала и повелевала. Ничто, казалось, не предвещало близкого крушения веками и десятилетиями создававшегося колониального порядка. «К счастью, — умиротворенно констатировал в те годы Р. Дусэ, — ни в одной из французских колоний не существует ни риска открытого мятежа, ни даже сколько-нибудь серьезного непонимания между метрополией и колониями»{91}.

А между тем в это самое время в недрах колониальной империи Франции, так же как и других колониальных держав, происходили серьезные глубинные процессы, шло накапливание того взрывного материала огромной революционной силы, который спустя два десятилетия уничтожил казавшуюся вечной колониальную систему мирового капитализма.

30-е годы были временем нарастания кризиса этой системы, исходный пункт которого был четко обозначен двумя событиями исторического значения — первой мировой войной и Великой Октябрьской социалистической революцией в России. Эти события послужили мощным толчком для пробуждения национального самосознания колониальных и зависимых народов. Они стали началом общего кризиса капитализма, охватившего и французскую колониальную систему.

Глубокий политический кризис французской колониальной империи, возникший в 20–30-е годы, проявлялся в самых разных формах: в подъеме на качественно новую ступень национально-освободительного движения, выдвинувшего требование ликвидации системы колониального господства и угнетения; в полной дискредитации идеи и практики «колониального пакта»; растущем несоответствии старых форм колониального управления новым условиям, создавшимся в колониях; в робких попытках осуществить структурную реформу колониальной империи на обновленной идейной платформе «союза» или «сообщества».