Оценивая с исторической дистанции закон 1956 г. и связанную с ним организационную перестройку внутри Французского союза{165}, необходимо отметить две стороны этих мероприятий: реформы 1956–1957 гг. явились вынужденной мерой, одной из последних попыток спасения разваливавшейся французской колониальной империи, и в этом отношении они заранее были обречены на провал; с другой стороны, закон-рамка, несомненно, способствовал пробуждению политического сознания и оживлению политической жизни у народов заморских территорий, ускорив тем самым, вопреки желанию его авторов, процесс национального освобождения африканских народов.

В мае 1958 г. в результате военно-колониалистского путча в Алжире пала Четвертая республика. К власти пришел генерал Ш. де Голль, ставший первым президентом основанной им Пятой республики. Взгляды де Голля на колониальную политику Франции претерпели со времени второй мировой войны существенную эволюцию. Для де Голля 40-х годов сохранение колониальной империи являлось важнейшим средством сохранения за Францией ранга великой державы. Однако уже и в тот период он не мог не видеть мощи освободительного движения и не сделать соответствующих выводов. Именно де Голль стоял у истоков первой глубокой реформы империи, превращенной во Французский союз. Опыт 50-х годов окончательно убедил де Голля в неизбежности полного краха колониализма. Но де Голль — человек своего класса. Примириться с неизбежностью конца колониализма ни в коей мере не означало для него добровольно отказаться от колониального «наследства». Являясь выразителем передовых по тому времени тенденций французской буржуазной политической мысли, де Голль видел только один путь сохранения влияния и позиций Франции в ее владениях — отказ от прежних военно-административных методов их эксплуатации и переход к более современной, утонченной неоколониалистской стратегии. А это предполагало прежде всего признание независимости или права на самоопределение этих владений. «Взяв на себя руководство Францией, — пишет де Голль в мемуарах, — я был твердо убежден в необходимости освободить ее от обязанностей, отныне неэквивалентных (получаемым преимуществам. — П. Ч.), которые ей навязывала ее империя»{166}. Имея перед собой печальный опыт Индокитая, Марокко, Туниса и Алжира, де Голль решил избежать его повторения во французских африканских владениях, где ситуация достигла крайней степени напряженности; он пришел к необходимости «добровольно» предоставить Черной Африке независимость, не дожидаясь насильственного изгнания Франции из этого района.

В своих мемуарах, опубликованных за месяц до смерти, де Голль отмечает, что пойти на этот шаг было нелегко «для человека моего возраста и формации», воспитанного на «подвигах» Бижо, де Бразза, Галлиени, Лиотэ и других «героев» французской колониальной истории. «Каким же моральным испытанием, — пишет де Голль, — было для меня отказаться от нашей власти, свернуть наши знамена, закрыть большую книгу нашей истории»{167}. Тем не менее основным жизненным правилом генерала всегда было «видеть мир таким, как он есть», а реальность диктовала необходимость превентивной деколонизации; в противном случае Франция рисковала полностью и окончательно утратить свои позиции в бывших владениях. Де Голль был убежден, что действует во имя подлинных интересов Франции.

Забегая вперед, можно отметить, что один из важных мотивов деколонизации, проводившейся правительством де Голля, был, несомненно, связан с его последующей политикой противодействия «гегемонии сверхдержав». У де Голля были далеко идущие намерения в отношении развивающихся стран, лидером и «защитником» которых от «посягательств сверхдержав» он пытался сделать Францию. Ближайший сотрудник де Голля — министр иностранных дел М. Кув де Мюрвиль отмечает в своих воспоминаниях: «Мир, в котором колониальная эпоха ушла в прошлое и где только подлинная независимость всех наций могла составить противовес мощи сверхдержав, — ее (Франции. — П. Ч.) ясное призвание»{168}. Провозгласив принцип независимости в качестве основы внешней политики Пятой республики, де Голль не мог не признать и за другими права на такую же независимость. Все эти соображения, на наш взгляд, лежали в основе курса на деколонизацию, который генерал де Голль проводил после 1958 г. в Черной Африке.

Вторично после 1945–1946 гг. де Голль стал инициатором новой глубокой реформы «заморской Франции». На этот раз речь шла о замене изжившего себя Французского союза Французским сообществом.

Концепция Французского сообщества подробно была сформулирована в конституции Пятой республики, одобренной на референдуме 28 сентября 1958 г.{169} Согласно новой конституции заморские и присоединившиеся территории Французского союза объявлялись соответственно заморскими и присоединившимися территориями Французского сообщества. При этом конституция предоставляла территориям, одобрившим конституцию, право «либо со-ранить свой прежний статус, либо стать заморским департаментом, либо — государством — членом сообщества». Члены сообщества «пользуются автономией; они самоуправляются и демократически и свободно ведут свои собственные дела», — говорилось в ст. 77 новой конституции{170}.

Предоставление заморским территориям права на государственность явилось, конечно, вынужденной, но объективно прогрессивной мерой. И все же государства — члены сообщества лишались основных суверенных прав, а их автономия в рамках сообщества была существенно урезана. Используя юридическую формулу о «компетенции сообщества», метрополия сохранила за собой исключительные прерогативы в области обороны, внешней политики, а также экономики и финансов. «В компетенцию сообщества, — гласила ст. 78 конституции, — входят внешняя политика, оборона, денежная система, совместная экономическая и финансовая политика, а также политика по использованию стратегического сырья. В компетенцию сообщества входит также, при отсутствии особых соглашений, контроль над органами правосудия, высшим образованием, общей организацией внешних и совместных перевозок и связи»{171}.

Франция обеспечила за собой все руководящие посты в структуре сообщества. Президент Французской республики одновременно являлся президентом сообщества, а основные министры — иностранных дел, обороны, внутренних дел, экономики и финансов руководили соответствующими направлениями деятельности сообщества. Верховная законодательная власть формально принадлежала сенату сообщества, где Франция была представлена 186 сенаторами, а африканские государства — лишь 98 сенаторами. Но даже при таком очевидном преобладании метрополии прерогативы сената были скорее номинальными, чем реальными. Вся фактическая власть находилась в руках президента сообщества, т. е. главы французского государства.

Новая конституция и создание сообщества должны были получить одобрение не только метрополии, но и государств — членов сообщества. С целью добиться удовлетворительного результата на референдуме генерал де Голль в конце августа 1958 г. отправился в поездку по странам Африки, в ходе которой была развернута широкая пропагандистская кампания в пользу новой конституции. Эта кампания сочеталась с активными мерами давления на избирателей африканских владений Франции.

В результате 28 сентября 1958 г. 9,9 млн. африканских избирател и ответили утвердительно на проект конституции и Французского сообщества. «Нет» сказали 630 тыс. человек. Таким образом, идея де Голля была одобрена подавляющим большинством стран французской Западной и Экваториальной Африки. Исключение составила Гвинея, где 97 % избирателей отвергли участие своей страны во Французском сообществе и выбрали путь независимого развития. Еще в августе 1958 г., во время посещения де Голлем Гвинеи, лидер национально-освободительного движения в этой стране Секу Туре публично заявил, что гвинейский народ предпочитает «бедность в свободе богатству в рабстве»{172}.