Мир вокруг начал закручиваться водоворотом, и сколько бы усилий Ричард ни прикладывал, чтобы сбросить с себя ворожбу, с каждым движением, с каждым шевелением мысли, он чувствовал, как его силы тают. Его хватало только на то, чтобы сохранять неподвижность.

Гости уже собрались на лужайке возле отеля, подошедшая толпа со свечами перемешалась с теми, кто слушал поющие чаши. Все новые и новые огоньки свечей разгорались в сгущающемся полумраке.

— Прогоните их, — просипел мужчина. Он пощелкал пальцами, поцокал языком, пытаясь привлечь внимание копошащихся в холле фейри. Те уже успели посбрасывать мороки и суетились вокруг картин в своем истинном облике. — Напугайте. Прогоните.

— Тебе надо, ты и гони, — недовольно пискнула мелюзга, не утратившая способность говорить. Среди них мало, кто владел человеческой речью.

— Будет еще полукровка нам указывать, — хмыкнул другой фейри.

Еще одно гулкое «бом-м-м-м» разлилось по отелю, и в ту же секунду магия внутри Ричарда зашевелилась. Словно Иви Делвал своими поющими чашами нашла ключик к силе, дремавшей внутри каждого из фейри, и обрела контроль над древнейшим колдовством.

Картины блеснули еще раз, а затем раздался первый возглас. Ричард с трудом повернул голову, стараясь не фокусироваться на золотых линиях и блеске. Прямо между сияющими контурами открылись порталы, а за ними была так хорошо знакомая Ричарду непроглядная темнота Грез.

— Нет, — выдохнул он. — Нет! Нет! Уходите! Прячьтесь!

Он сделал шаг в их сторону. Другой. Вся сила литых мышц направилась на сдерживание. Остановиться. Не бежать. Не позволить привлечь себя достаточно близко к этим адским картинам.

— Я вижу дом, — верещали фейри.

— Зеленые долины!

— Воздушные замки!

— Золотые пещеры.

— Это иллюзия, — простонал Ричард. Он поднял руку, чтобы задержать их, отбить колдовство, и тут же оказался снесен собственным потоком энергии. Фейри оглушительно захихикали, и в их гомоне Ричард не сразу расслышал стук каблуков.

— Не все то золото, что блестит, правда, Ричард? — хмыкнула Хелена, отмечая каждый шаг ударом трости. Ричард снял очки, возвращая себе истинный облик, и запрокинул голову, глядя на женщину с едкой, не признающей поражения улыбкой.

— Вынужден признать, это было изящно, Хелена из долины. Ты заставляешь меня поверить в то, что магия среди людей еще осталась. Что дальше? Единороги?

— Вот что вы все прицепились к единорогам, — хмыкнула женщина, глядя куда-то назад. В дверях стояли ее дочь и сестра. Ричард закатил глаза, постарался сконцентрироваться на дыхании.

— Ну что, Зачарованные? Убьете меня?

— А сам как думаешь? — вскинула подбородок Хелена. Ее черты заострились, но не от болезни. Нет, она была самим воплощением ярости. — Ты пришел в наш город, в наш дом. Нагнал сюда свой мерзкий народец…

— Ваш народ первым лишил нас дома.

Ричард сказал это тихо, но резко. Осознание собственной правоты даже придало ему сил. Он смог сесть и, пошатываясь, оттолкнуться от пола, подняться.

— И ты решил, что лучше всего будет сделать то же самое? — хмыкнула женщина. — А еще пытаешься сделать вид, что чем-то лучше нас.

— Мы можем попробовать договориться, — вдруг предложил он и протянул руку. Женщины тут же отшатнулись.

Ричард был готов к отказу и неудаче, но внезапно Хелена улыбнулась.

— Договориться… интересно. А что ты можешь предложить, Ричард?

Он нахмурился, думая, как убедить ее. Разглядывая Хелену и ее родственниц, он понимал, что они не просто жители долины, а более сильные существа, способные управлять магией. Их сила была заметна даже в этой комнате. Ричард знал, что с ними необходимо обращаться с осторожностью. А еще он знал их маленькие слабости.

— Что ты хочешь, Хелена? Исцеление? Или я могу списать твои долги. Они просто исчезнут, — он взмахнул руками, словно дирижировал невидимым оркестром. Комната тут же наполнилась звоном монет. — Может, мне стоит обратиться к твоей сестре? Она гораздо более сговорчива. Иви… Как тебе понравилось в Грезе? Ты ведь хотела бы получить еще год-другой рядом с сестрой. Отплатить ей за все, что она для тебя сделала? Показать, что ты ей нужна также, как она тебе?

— Заткнись, — замотала головой ведьма.

— Или Эва, — он повернулся к девушке, пронзая ее изумрудным взглядом. — Я ведь знаю, какую боль ты несешь в своем сердце. Для матери ты была наследницей дара, но не дочерью. Что с тобой сделало это пренебрежение? Ты ведь так и не научилась любить. А если ты чувствуешь себя любимой, то пугаешься. Хочешь ведь избавиться от этого груза и одиночества? От чувства вины за то, что у тебя не получается любить в полную силу.

Он протянул ей руку.

— Я знаю тебя, в этом мы с тобой похожи. Хотим сделать что-то значимое, чтобы почувствовать себя любимыми, — он перешел на вкрадчивый шепот, и с каждой секундой его голос становился все убедительнее, а вот уверенность Эвы таяла.