Да и красота у него обычная, экземпляр, конечно, качественный, без видимых изъянов, если не брать в расчёт гадкое поведение, но всё равно не в моём вкусе. Я, в те редкие минуты, когда вспоминала о том, что я всё же девушка, представляла рядом со мной кого-то надёжного, всегда и во всём поддерживающего мужчины, а не того, кто парой слов может довести меня до бешенства. И уж тем более не того, кто использует меня в своих тайных целях!

Я угадала, мы подошли к оранжерее, ректор толкнул дверь, которая жалобно скрипнула, готовая вот-вот сорваться с петель, но удержалась на положенном ей месте. Айрон остановился у пустующих грядок, покрывшихся белёсым налётом, и окинул меня внимательным взглядом.

— Теперь-то скажете, зачем мы здесь? — прижала к груди сумку с учебниками и хмуро посмотрела на него.

Мой вопрос пропустили мимо ушей:

— Ничего необычного на лекциях не замечала?

— А что? — тут же насторожилась я. Мысленно перебирала последние несколько часов, но ничего странно на ум не приходило.

— Да так, просто интересуюсь, — ну да, как же.

Я прищурилась:

— Если амулет не призвал вас, то логично предположить… — я осеклась и с возмущением бросила: — То есть, вы не уверены, что эта штука, — ткнула себя в грудь, — вообще работает?

Иначе, зачем эти дурацкие вопросы?

Магистр нахмурился, а потом коротко хохотнул:

— Амулет работает, — принялся увещевать меня, вот только поздно, зерно сомнения уже упало в благодатную почву. — Просто… Не факт, что они возьмут и нападут на тебя вот так, при свете дня. Могут просто наблюдать. Поэтому я и спрашиваю…

— Ничего необычного я не заметила, — отмахнулась с раздражением. Так и параноиков недолго стать, с его умением задавать вопросы. — А вам не кажется, что иногда полезно информацию выдавать не дозированно, а всю сразу? Во избежание всякого, так сказать? Чтобы целостность моего организма не была нарушена.

И что такого смешного я сказала? Чего он смеётся?

— Виолетта — ты неподражаема, — опять сомнительный комплимент. — Целостность организма, это надо же такое придумать.

Я лишь закатила глаза к потолку, да так и застыла, потому что на потолке красовались три уродливые чёрные кляксы.

— Это что? — больше не обращая внимания на веселье господина ректора, ткнула пальцем в кляксы.

Магистр вмиг посерьёзнел:

— Это то, зачем ты здесь.

— Я? Это не я! — тут же заявила, потому что мне даже в голову никогда не приходило использовать запрещённые заклинания, а такие следы оставались именно от применения одного из них.

— Я не о тебе, — продолжил мужчину, и я выдохнула — хотя бы в этом меня не обвиняют. — Знаешь, какое конкретно заклинание здесь практиковали?

Я нахмурилась и отрицательно качнула головой:

— Нет.

— А ты прислушайся, — посоветовал мне этот интриган, вместо того, чтобы просто озвучит то, что уже и так знал.

Я замерла, потом прикрыла глаза, потому что так было проще сконцентрироваться, и нахмурилась. Остаточные плетения были слабыми, едва уловимыми, и мне с большим трудом удалось определить их направленность.

— Подчинение?

Магистр расплылся в улыбке, будто я ему доставила удовольствие своим ответом, и кивнул:

— Именно оно, при том, высшего порядка, — но тут же улыбаться перестал и серьёзно произнёс, — Теперь ты понимаешь, почему я спрашиваю о том, не заметила ли ты что-то подозрительное?

Понимать-то я понимала, вот только…

— Почему вы решили, что вот это, — махнула рукой на кляксы, — связано со мной?

Господин ректор пожал плечами:

— Считай, предчувствие.

Или от меня опять пытаются что-то скрыть.

— Давайте уже поговорим начистоту? — выдвинула предложение, впрочем, не надеясь на утвердительный ответ.

По губам мужчины вновь появилась хитрая улыбка:

— Хочешь сказать, вчера не всё успела подслушать?

— Откуда вы… — начала и осеклась. Вот ду-у-ура! Сама же себя и выдала. Жар стыда опалил лицо, шею и добрался до кончиков ушей.

Ректор продолжил улыбаться, а глаза засияли золотом. Я молчала, потому что мне просто было нечего сказать. Меня раскрыли и так легко, что мысль об условии показалась донельзя глупой. И с ним я собралась тягаться в хитрости? Эх, Виолетта, просчиталась ты.

Потом я расправила плечи и воинственно произнесла:

— Кроме того, что вы собрались использовать меня, как приманку, я ничего особо не услышала, — если уж он знает о моём присутствии во время приватного разговора, то стоит ли отпираться?

— А что ещё ты хочешь знать? — с наигранным непониманием Айрон вновь принялся издеваться.

— Желательно всё, конечно, — удобнее перехватила сумку, — но понимаю, что всего вы мне не расскажете.

Он хмыкнул и жестом предложил мне выйти из оранжереи. Я послушно прошмыгнула мимо него и направилась в сторону ученического корпуса. Некоторое время мы шли молча, искоса посмотрев на магистра, отметила, что выражение его лица стало задумчивым. Выбирает, что можно мне сказать, а что нет? Или ищет предлог вовсе отправить на занятия, чтобы ничего не говорить?