— Что за шум, а драки нет? — в палату зашёл Виктор Васильевич, видно в хорошем и приподнятом настроении. Я аккуратно опустил Настю на кровать. — Настя, вам ещё рано вставать, рана может открыться, она достаточно глубокая.

— Я хочу выписаться, где надо подписать, — решительно вскинула острый подбородок и поправила волосы. Подловил себя на мысли, что эта девушка всё больше мне нравится, такая простая, без пафоса и кокетства. А ещё она возбуждала. Эта длинная шея, влажные губы и большие голубые глаза. Это, наверное, ненормально... девушка пострадала, а я думаю о том, как бы сорвал с неё эту тряпку и впился в маленькие холмики...

— Насть, подожди, кхм, кхм, — прочистил горло, чтоб прийти в себя. — Виктор Васильевич, как раз хотел к вам зайти, чтоб уточнить, Насте не навредит переезд в город. Мне на работу надо, не хочу её здесь оставлять. Обещаю, она ляжет в больницу и закончит лечение, сделает необходимое обследование.

— Ну, раз так... Серьезных противопоказаний нет, подготовлю выписку, зайдёте через полчаса.

Вышел в след за врачом. Съездил в магазин, надо было что-то купить Насте из одежды, еды, воды в дорогу. Всё что удалось достать, это обычную белую майку, лёгкие трикотажные шорты. Из нижнего белья, только хлопковые плавки. Но апофеозом всего становятся носки. Детские. Розовые. С крылатыми единорожками и радугами. Всё, что было... И резиновые сланцы. Да не густо... Но зато лучше, чем ехать в растянутой больничной сорочке.

— Насть, вот вещи. Переодевался, я схожу за выпиской.

— Владимир, подождите, я хотела сама к врачу. Мне надо кое-что у него спросить.

— Ну, хорошо, зайдём вместе.

— Нет, я хочу одна. Выйдите, пожалуйста, я переоденусь.

Крутился по коридору, взад и вперёд. Как узнать, что она готова... Заглянуть?... А вдруг, ещё переодевается, напугается, подумает, что какой-то извращенец, подглядываю за ней. Может попросить медсестру проверить... И что я ей скажу... Бляя... Нажил себе геморрой.

Посмотрел на часы. Прошло пятнадцать минут. Должно хватить. Набрал воздуха в лёгкие и открыл дверь в палату. Настя сидела одетая на кровати, игриво шевелила пальцами здоровой ноги и разглядывала розовые носки.

— У меня никогда таких не было, — тень улыбки едва коснулась уголков её губ. — Спасибо, мне очень нравится.

— Рад, что тебе понравились летающие кони, — улыбнулся в ответ. — Пойдём, — протянул к ней руку. Настя взялась меня за руку, осторожно приподнялась.

Млин...

Тут я пожалел, что выбрал белую майку, а не чёрную. Ведь сомневался же... Под ней не было бюстгальтера. Маленькая, аккуратненькая однёрочка, с чётким контуром ярко-розовых сосков, была плотно обтянута хлопчатобумажной тканью. Во рту неконтролируемо скопилось обильное количество слюны.

Ух... не легко мне придётся...

Владимир проводил меня к кабинету Виктора Васильевича. Я постучала, когда получила разрешение, тихо хромая зашла в ординаторскую.

— Анастасия? Собрались уже?

— Да. Виктор Васильевич, я хотела у вас кое-что уточнить.

— Я слушаю.

— Вы меня принимали, когда Владимир привёз?

— Да, здесь больше не кому, — досадливо усмехнулся.

— Вы же меня осматривали, меня... — замешкалась, не зная, как деликатнее спросить. — Ну, нападавшие они, — ох, как же сложно. Выдохнула.

— Вы хотите уточнить, не было ли изнасилования? — доктор догадался по моему блеянию, что я пыталась спросить.

— Да. Они это сделали?

— Нет, у вас не было полового акта, — с облегчением выдохнула.

— А скажите, чисто теоретически, может человек забыть насилие? Вот, например, девушку изнасиловали, а она этого совсем не помнит.

— Насть, у вас какие-то проблемы? — посмотрел с переживаниями на меня.

— Нет, речь не обо мне, — отмахнулась. — Я хочу на психиатра пойти учиться. Пока здесь лежала, вот такой вопрос возник. Но если вы не по этой части, ничего, потом в интернете посмотрю, — начала подниматься, чтоб уйти.

— Вы, знаете, память человека очень избирательна и пластична. Бытует мнение, что плохое запоминается лучше, чем хорошее. Когда происходит что-то плохое, экстремальное, мозг воспринимает это как угрозу и запоминает надолго то, что вызвало такую реакцию. Я считаю, что человек не может забыть, что когда-то над ним было совершено насилие. Конечно, с годами, пережитые чувства и эмоции притупляются, кто-то для этого работает с психологами, кто-то сам справляется. Но полностью вычеркнуть это событие из памяти, навряд ли удастся.