— И что вы?

— А я не могу выдавать такие справки, у нас даже гинекологического кресла нет, чтоб провести осмотр. Она конечно заверяла меня, что девственница. Но у нас понимаете, деревня маленькая, слухи быстро распространяются. В общем не поверила я ей. Поэтому отказала.

— Но она всё равно уехала.

— Подозреваю, что моя напарница, могла выдать такую справку.

— Почему, вы так думаете?

— Ну, есть за ней подобные грешки. Она ради денег и не такую справку на ваяет, а Юля предлагала мне деньги. Она очень хотела уехать отсюда, всё мечтала вырваться из деревни, устроиться хорошо, жить красиво. Этот парень голову ей задурил, а она наивная, уши развесила.

— Почему, вы думаете, что он не серьезно к ней относился?

— Не знаю, так чувствовалось. Ещё эта справка, если б он был мусульманин, ещё может быть.

— Она показывала вам его фото? Может говорила, как его зовут?

— Фото не видела. Зовут вроде, Стас. Если мне память не изменяет.

— Большое спасибо, за информацию. Куда вас подвезти? — мы как раз заехали в посёлок.

— Мне в больницу надо, там муж у меня работает.

— Вам опять повезло, мне тоже туда нужно.

Высадил её у больницы, сам остался в машине сделать несколько звонков.

Позвонил Палычу, рассказал, что удалось выяснить.

— Вы ездили в детдом, разузнали что-нибудь о Максиме?

— Соколов мотался. Пацана там нет, говорят сбежал ночью. Он взял фотографию из его личного дела, передали по всем постам, вокзалам, может, где засветится, — бля... выматерился про себя, как мне это Насте рассказать. — Есть там ещё кое-что интересное... — замолчал, интригующе.

— Говори уже, раз начал.

— Видно и правда непростой этот интернат. Утром директрису детдома нашли у себя в квартире повешенную. Она утром не вышла на работу, на звонки не отвечала, заместитель поехала к ней. Долго звонила, дверь никто не открыл. Тогда она открыла её запасным ключом, та якобы, как-то поливала цветы, когда директор была в отпуске. Обнаружила её в спальне, висевшую на люстре. Первая версия суицид. Но наш патологоанатом выявил, что она сначала была задушена, а потом подвешена.

— Вот это новости, — не смог сдержать удивления.

— Это ещё не всё... Артур там пообщался с кое-кем, оказывается наш, горячо любимый Хасан, был завсегдатаем в кабинете у директрисы. Так что ты давай, Володь, ещё ночь и возвращайся, дел привалило. Может даже будем объединять. Девчонку расспроси подробнее, не знает ли она Хасана, фотки убиенных покажи, может кого опознает.

— Добро. Завтра возвращаюсь, — попрощался и завершил диалог.

Просидел в машине до самого отбоя, не хотел перед сном расстраивать Настю, новостями о брате. Лучше утром расскажу. Ещё решил забрать её с собой. Не оставлю её здесь одну. Думаю, док, даст добро на переезд. Договорюсь в нашем госпитале, положим её, как важного свидетеля на реабилитацию. Будет всегда под присмотром, за одно и дополнительное обследование пройдёт.

— Насть, ты расскажешь, что с тобой произошло, — сижу напротив её кровати, пью кофе.

— Скажите, а есть новости о Максиме? — словно не слыша мой вопрос, задаёт свой. Сегодня она выглядит гораздо лучше, даже появился румянец на щеках. Конечно ссадины на лице за один день не прошли, но хотя бы глаз открылся, под которым виднелась большая гематома.

Даже присутствие всех этих ран, не мешает разглядеть большие и внимательные голубые глаза, которые пристально смотрят на меня в ожидании ответа. Длинные, слегка спутанные русые волосы, чёрные пушистые ресницы, пухлые, влажные, чуть приоткрытые губы на милом личике.

Слегка встряхнул головой, чтоб так пристально её не рассматривать. Она выглядела очень молодо, словно подросток. Впрочем, она и есть подросток, ей только будет восемнадцать.

— Владимир? Вы что-то узнали? Ваши коллеги ездили в детдом, видели Максима? От там, с ним всё в порядке? — по мере того, как она задавала вопросы, её начинало трясти от нервного напряжения.

— Настя, успокойся, тебе нельзя волноваться, — для поддержки положил свою руку на её, она резко одернула свою руку, словно обожглась.

— Вы не звонили? Вы обманули!... — из глаз покатились слёзы. Она попыталась встать с кровати. — Я не на минуту больше здесь не останусь, — резко поднялась на ноги и также резко начала падать, поджав порезанную ногу. — А-а-а!

Молниеносно подскочил, схватив на руки, крепко прижав к себе.

— Ты с ума сошла? Нога же ещё не зажила, — снова стал её разглядывать, красивый овал лица, чёткие скулы, гладкая, слегка загорелая кожа, маленькие ушки, вздёрнутый носик, тонкие пальчики, перебирающие подол сорочки, а её глаза изучают меня. Как странно, мы изучали друг друга.