— Соколов, ты охуел?!.. — в палату влетел Владимир с бумажным пакетом, бросив его небрежно на кровать, подлетел к коллеге схватив за грудки. — Какого хуя, ты здесь делаешь? Палыч, же тебе сказал, куда ехать, — тряс за ворот рубахи, так, что тот затрещал и один край остался в его руках.

— Хотел посмотреть, что за соска, ради которой ты два дня в районе обитал, сюда таскаешься, булки носишь, — кинул взгляд на пакет, из которого выпали булочки с повидлом и пирожное в виде корзиночки, с грибочками из белкового крема. Ммм... Моё любимое... Как он догадался? Я ему об этом не рассказывала.

Удар приходится прямо в челюсть Соколова, завязалась потасовка. Соколов ответил, его удар пришелся в висок Владимира, а сам он получил под дых, тот ответил тем же. Парни повалились на пол.

— Пре-кра-ти-те! — закричала, желая, чтоб всё закончилось, но они меня не слышали. Было нанесено ещё несколько ударов, пока не прибежала постовая медсестра и не прекратила это побоище.

— Вы что тут устроили! — кричала, размахивая руками. — Тут больные люди находятся, а вы устроили петушиные разборки. Марш на улицу, и пока не успокоитесь, здесь не появляйтесь. Ка-ва-ле-ры...

Парни тяжело дышали, оторвались друг от друга. Соколов сплюнул кровь на пол, развернулся и молча вышел. Владимир кинул на меня виноватый взгляд.

— Насть, прости, пожалуйста. Извините, — обратился к медсестре. Потянулся за пакетом, собрал сдобу, поставил на тумбочку. — Это тебе, надеюсь ты такие любишь.

— Спасибо. У вас кровь, — провела рукой по брови, с которой тонкой струйкой сочилась кровь. — Надо обработать, — посмотрела на медсестру.

— Кхм, кхм, — напомнила она о себе. — Я сказала на выход, — махнула рукой в сторону двери. — Не переживайте, до свадьбы заживёт.

Вышел на улицу, Соколова уже след простыл. Вот, сука, какого хрена в больницу припёрся. То то он у меня утром расспрашивал о Насте. Мусолил мой рапорт, который был наполовину только написан. Задавал скользкие вопросы, мол, поверил ли Насте, может ли она что-то не договаривать? А может всё по-другому было? И она вовсе не жертва, а участник преступления.

— Поди продалась на аукционе, а клиент оказался садистом, любителем по-жёстче. Вот и подрихтовал, как следует.

— Ты читал заключение врача, — ткнул в копию Настиной медкарты. — Насилия не было.

— Так может не в этот раз. Она могла остаться работать у Хасана в притоне. Ты знаешь, какие девки в детдоме ушлые. То, что она не девственница в семнадцать о многом говорит, — не унимался этот дебил.

— Закрой свой рот!

— А что ты так за неё заступаешься? Че приглянулась барышня? А невеста?… а Крис?… Ты смотрю у нас прям Дон Жуан. Везде успеваешь…

— Соколов, завидуй молча. Чё Кристинка опять отшила, вот ты и бесишься? — влез в нашу перебранку Рамиль, вальяжно восседая на стуле. Имеет право. Они с Палычем, очень удачно сходили в клуб. Наконец-то в деле Хасана появились некоторые подвижки.

Соколову симпатизирует Кристина. Они даже начинали встречаться, но что-то там произошло, что она сейчас в его сторону даже не смотрит. Никто не знает подробностей, а они молчат, как партизаны. А после моего появления в отделе, Кристина переключилась на меня. Он и так к ней и эдак, никак подступиться не может. Из-за этого ходит злой, как собака. Меня при любой возможности старается задеть, спокойно мимо пройти не может. Я был бы рад, если б она на него переключилась. И он наверняка добрее стал.

— Я всё равно считаю, что эту Настю надо допросить с пристрастием, может от натиска, что-нибудь вспомнит важное. Глядишь, показания поменяются, когда ей влепят штраф за занятие проституцией или организуют пятнадцать суток.

— Какая проституция, ты чё бредишь?

— Так молодёжь, отставить перепалку, — в дверях появился Палыч, как всегда бодр, имея здоровый вид. Иногда удивляюсь, как ему это удаётся. Он может до ночи разбираться с делами или быть на выезде, но с утра свеж, как огурец. — Соколов, давай к соседям Сибирцевой. У нас с Рамилем ордер на обыск её кабинета. Володя, давай заканчивай с рапортом и шуруй в больницу к своей подопечной. Запишите все показания, может она ещё что вспомнила. Любые детали, — подчеркнул, — не только про Хасана, но и детдом. Погнали, — махнул Усманову. — Всем хорошего дня.

С рапортом пришлось повозиться. Освободился ближе к обеду. Заехал в ближайшую пекарню перекусишь, взял Насте несколько булочек и пирожное. Надеюсь, ей понравится… Такой огромный ассортимент, почему-то глаз остановился именно на булочках с повидлом и корзиночке.

Подойдя к палате, услышал знакомые интонации. Бляя… А этот, что здесь делает?... Влетел в палату, сразу посмотрел на Настю. Она сидела с заплаканными и перепуганными глазами. Зажатая, бледная. Рядом лежал Уголовный Кодекс.

Швырнул пакет и вцепился в ворот рубахи, этого самодеятеля. Я первый ударил. Завязалась драка.