Считаю до десяти, но на счете пять рядом со звуковым файлом появляются галочки.

Прослушано.

Теперь спать. Все остальные проблемы буду решать завтра.

Если бы я только знал, насколько точно я описал свой завтрашний день.

Трель телефонного звонка взрывает тишину квартиры. Уставший мозг отказывается реагировать, и я снова медленно засыпаю. Настойчивость звонящего начинает раздражать, и я шарю по тумбочке, пытаясь не открывать глаза, чтобы не прогнать сон.

— Да — отвечаю раздраженно и мысленно уже прикидываю, в какую даль отправится мой собеседник через минуту.

— Алекс, это я, Вик. С Сашей плохо, она в больнице, в Питере. Самолет через час, заберу тебя у дома через пятнадцать минут.

Слова Вика оглушают. Хочется орать в трубку и требовать, чтобы он рассказал все, что знает немедленно, но я беру себя в руки. Отбиваю звонок и начинаю собираться.

Машинально хожу из комнаты в комнату и собираю вещи. В груди жжет, дышу, только ощущение такое, что воздух куда-то испаряется. Даже в глазах темнеет.

— Так не пойдет.

Даю себе установку собраться и ничего не забыть. Хватит одного человека на больничной койке. Перекидываю сумку через плечо и иду в спальню. Толкаю двери шкафа. Зеркальные полотна разъезжаются с противным писком. Морщусь. Почему-то сегодня скрип колесиков особенно раздражает.

Выбираю вещи, а мысли снова о Саше. Если ее увезли на скорой, то парой дней стационара не обойдется. Накидываю в сумку удобной одежды. Что могло произойти? Очередной приступ? Мозг в отсутствии информации продолжает выдавать версии одну страшнее другой. Болезнь или... даже думать об этом не хочу, я верю, что все подельники Рясенского где-то далеко.

— С ней все будет хорошо, Саша сильная — убеждаю себя.

Работает так себе, но ведь мы для этого и едем к ней, чтобы помочь и поддержать. В Москву заберем, если что, устроим в лучшую клинику.

— Черт, черт, черт! — психую я и пытаюсь закрыть заедающую молнию на сумке — хватит рассуждать. Что с ней, пока неизвестно, значит, и планировать что-то глупо.

Стоп.

Почему мне Вик звонил? Откуда он знает, что с Сашей что-то не так? Они общаются? Не удивлюсь, вспоминая с каким энтузиазмом их папаши мечтали породниться. Может, они уже активно работают в этом направлении? Нельзя исключать такой вариант. Я с Бельских не пересекался после того, как Саша уехала. Приходил к нему один раз, сразу после выписки. Точнее, приходил к Саше, но Вик сказал, что она уехала в тот самый день, когда оставила у меня в палате папку. Я просил его дать ее телефон или адрес, но вместо этого он рассказал мне правду, всю правду. Ее целью всегда была месть. Все ради этого: переезд в Москву, встречи со мной и тендер.

Слишком много неприятностей вокруг этого тендера.

В конце концов он скинул мне ее телефон, взяв обещание часто не звонить.

Месть. Неужели я не вызывал у тебя никаких других чувств и желаний, девочка? Неужели ты способна так искусно притворяться и врать?

Не верю.

Может, так и было в самом начале, но потом... потом ты не лгала. Точно не лгала. Особенно в тот день, в палате, когда держала мою руку и нежно поглаживала ее пальчиками.

— Разберемся, во всем разберемся, Саша — рычу себе под нос.

Укладываю в сумку ноут, зарядки для телефона, часов. Задержусь, пожалуй, я в их Питере на недельку. Что там еще мне понадобится для работы?

Через десять минут я уже стою около подъезда, нервно переминаясь с ноги на ногу, и вглядываюсь в темный проезд между домами. Ноут оттягивает плечо, сумка с вещами стоит на асфальте. Я подготовился и буду жить в Питере, пока не разберусь со всем, что мы с Сашей наворотили.

— Где же ты Бельских — бурчу я и набираю его номер.

Свет фар прорезает темный переулок ровно в тот момент, когда я слышу хриплое «Да» из динамика смартфона.

— Вижу тебя — сбрасываю звонок, беру в руки дорожную сумку и иду навстречу подъезжающему авто.

Яркая ламба тормозит передо мной, и я открываю дверь, чтобы сесть. Привычным движением хочу забросить сумки на заднее сиденье, поворачиваюсь и замечаю девушку, прижавшуюся в уголке.

— Привет — говорю всем.

Она поворачивает голову, и я узнаю знакомые черты. Сашина сестра Оля, Лялька, как она ее называет. Она-то что здесь делает?

— Привет — отвечает она хриплым голосом.

В полумраке салона сложно что-то разглядеть, но красные, опухшие глаза Оли я вижу. Она расстроена. Странно другое, почему она без Грозина? Как они встретились с Виком? Не похоже, что они случайно оказались в этом авто. Если у Вика нет вопросов, то получается, один я ничего не знаю и не понимаю?

— Может, кто-то из вас расскажет, что произошло?

Вик молчит и сосредоточенно ведет машину, но его нежелание говорить, пальцы, сжимающие руль с такой силой, что он, того и гляди лопнет, даже его излишнее внимание дороге просто кричат, что все не так! Я не знаю что-то важное, очень важное и в этом тоже виноват я?!