Несколько дней после этого разговора я ходила сама не своя. Даже не реагировала на подколки Вилларса. Присутствовало четкое ощущение, что килл каким-то неведомым образом в курсе моей тайны. Сразу после разговора с родителями было даже желание подойти к нему, взять за грудки, хорошенько встряхнуть и потребовать рассказать мне правду. Остановила меня отнюдь не боязнь насмешек со стороны Вилларса или опасение нового витка ярости и вражды. По зрелому размышлению я поняла, что чем меньше живых существ в курсе моей истории, тем в большей безопасности я нахожусь. Из тех же соображений за день до начала занятий с курсантами я пошла на разговор к начальнику Академии. Все тщательно обдумав и взвесив, я пришла к выводу, что лучше открыться ему и попросить защиты, чем нечаянно вляпаться в неприятности, скажем, из-за медицинских исследований. Кстати, мне еще предстояла консультация у генетика, который на данный момент все еще отсутствовал в Академии. И, честно говоря, меня раздирали сомнения: с одной стороны, я очень сильно хотела узнать тайну своего рождения. С другой – опасалась, что чем больше существ будет в курсе происходящего, тем быстрее я найду проблемы на свою голову.

Попасть к начальнику Академии оказалось неожиданно просто. Адмирал Крайтон быстро решал текущие вопросы и, несмотря на приличную очередь под его кабинетом, через двадцать минут ожидания я уже рассказывала ему свою историю, запинаясь и икая от переживаний. Адмирал хмуро выслушал меня, но думал недолго. Итогом нашей беседы оказался гриф «Сверхсекретно» на моем личном деле. А также обязательства о неразглашении для всех, кто будет иметь или имел в прошлом со мной дело. Я медленно, но уверенно превращалась из живого человека в какой-то неодушевленный, но крайне ценный объект.

Чтобы хоть немного подсластить мне пилюлю по моему мнению, перед тем, как меня отпустить, Крайтон тщательно расспросил меня о моей биологической матери, записал все, что я смогла рассказать, и пообещал навести справки. По его словам, абитуриенты в Альянсе не исчезают в никуда. Хоть какой-то след, но от Лизы Гейден должен остаться.

У разговора с родителями оказался еще один крайне неприятный побочный эффект – мой дар, до этого довольно охотно откликавшийся и позволявший мне транслировать эмоции семи из десяти живых существ, вдруг словно умер. Впервые это случилось в тот же день, когда я утром поговорила с родителями. После разговора, чтобы сбросить эмоциональное напряжение, я отправилась на полигон и бегала там до тех пор, пока окончательно не сбилось дыхание, а мышцы не начали гореть огнем. В тот раз я подумала, что всему виной физическое истощение – на полигоне я забыла про время, и на завтрак сходить попросту не успела. Пришлось к интенданту за заданием на день идти голодной. Потом все как-то завертелось, и я попросту забыла про еду. А в обед не было аппетита… В общем, Айминь меня отчитал, дал день на восстановление и отпустил. Но через день история повторилась. А потом снова и снова. Айминь хмурился. Но руководству докладывать не спешил. По его словам, псион был слишком тонкой и хрупкой материей, и любая психоэмоциональная встряска могла привести к перегрузке нервной системы. Тем более, у слабой землянки. И рекомендовал мне уделить больше времени медитациям. Вот так, незаметно за всеми хлопотами и проблемами, подкрался мой первый учебный день.

Начало учебного года в Первой Звездной Академии мало чем отличалось от начала учебного процесса в аналогичных заведениях Земли. Разве что обязательное вступительное слово и поздравления для вновь поступивших Крайтон говорил не перед всей Академией вживую, а по видеосвязи. А потому, узнав свое расписание, после завтрака я отправилась на Летное отделение. Именно так: отделение, факультетов здесь не было.

Руки подрагивали, когда я открывала дверь аудитории, за которой находилась моя группа. Я нервничала. Во-первых, дар во мне будто уснул навеки, делая перспективы обучения в Академии слишком уж призрачными и размытыми. Меня взяли на обучение с условием, но самое главное из этого условия будто бы самоустранилось. Я уговаривала себя успокоиться, взять эмоции под контроль, как учил Айминь, но на деле пальцы подрагивали все сильнее. Возможно, еще и потому, что сегодня впервые я завтракала одна. Язва-Вилларс, отравивший мое поступление и как-то незаметно за истекший месяц проросший корнями в мою жизнь, к завтраку не вышел. То ли проспал, то ли, наоборот, успел поесть до моего прихода, но факт оставался фактом. Я давилась яичницей с беконом одна, как никогда остро ощущая пустоту на соседнем стуле. Даже Аими, уже вернувшаяся в Академию из дому, приветственно помахала мне издали и виновато улыбнулась, садясь завтракать с однокурсниками.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в ледяную воду, я толкнула входную дверь и сразу же окунулась в негромкий гул разговоров в аудитории. На первой паре у нас должен был быть наш куратор, как следовало из расписания, но преподаватель еще не пришел, и вчерашние абитуриенты чувствовали себя довольно вольготно. Однако, едва заметили меня, как в помещении мигом повисла тишина. Сидящие в аудитории изучали меня, а я – сидящих.

Спустя пару секунд кто-то с галерки насмешливо свистнул:

— Цыпочка, ты заблудилась? Тебе помочь дорогу найти? Это не твое отделение! Здесь будут учить настоящих мужчин!

От злости я даже зубами скрипнула. Повезло с группой, так повезло. Как покойнику. Окинув на две трети заполненное помещение взглядом, я была вынуждена с неудовольствием констатировать, что моя группа почти полностью укомплектована представителями расы килл. Учиться мне будет «весело», и те три фарна, что сидели особнячком на первом ряду у входной двери, погоды не делали.

Гнев никогда не был хорошим советчиком. Я в этом убедилась еще раз, когда, не думая, захлебываясь от негодования, процедила:

— А что, наличие или отсутствие яиц – это единственный показатель, по которому производится набор на курс?

Я договорила, и сразу же от досады едва не хлопнула сама себя по лбу. Говоривший со мной килл побагровел и начал вставать. Видимо, чтобы проучить одну зарвавшуюся землянку:

— Ты!..

Парочка сидевших поблизости приятелей оскорбленного тоже поднялись, демонстрируя поддержку товарищу. А я поздравила себя с тем, что еще даже не начав учиться, уже овладела навыком приобретения врагов высшей квалификации. Вот что мне стоило промолчать?

— Преподавателей в Академии принято иначе приветствовать, курсант, — вдруг раздался практически над самым ухом холодный и властный голос. До боли знакомый голос. — Сядьте, курсанты. Гейден, вас это тоже касается.

От интонаций спокойного голоса командора Вергена, кажется, даже температура в аудитории понизилась градусов этак на десять-пятнадцать. Я с трудом подавила в себе желание поежиться и на деревянных ногах, под прицелом ошеломленных, откровенно злых и подозрительных взглядов прошагала к ближайшей свободной парте. Плевать, что у препода под носом. Хуже уже не будет все равно.