Верген, тоже, между прочим, чистокровный килл, дождался на пороге аудитории, пока все рассядутся, и только после этого, хромая больше обычного, направился к преподавательской кафедре. Но присесть себе не позволил, остался стоять, тяжело опираясь одной рукой о столешницу:

— Вместо знакомства, — командор обвел аудиторию тяжелым взглядом, — хочу вам сообщить, что нам всем несказанно «повезло»: именно в нашу группу начальник Академии своей властью определил на обучение одаренного псионика. — По аудитории пролетел едва слышный шепоток, колючками чужого любопытства впившись мне в затылок. Верген его проигнорировал. — Да, Маргарита Гейден – псионик. Направление дара оглашать запрещено. Да и неважно это сейчас. Все равно у вас на первом курсе будет лишь сухая теория. Даже занятия на тренажерах начнутся лишь со второго курса. Поэтому сейчас Гейден для нас не просто самое слабое звено, она с упорством бетонной плиты будет тянуть вашу группу на самые последние позиции рейтинговой таблицы. Потому что физически землянка крайне слаба. — Будущие пилоты снова зашушукались. И я знала почему: адмирал Крайтон определил меня в группу самых сильных, считая, что, во-первых, моя слабость будет нивелирована чужой силой, во-вторых, имея перед глазами пример, я буду лучше понимать, к чему мне стремиться. — Поэтому первое и самое важное задание от руководства для вас, будущие крылья Звездного Флота Альянса весьма простое и в то же время крайне сложное: вам необходимо с первого дня осваивать азы работы в команде и подтягивать курсанта Гейден по дисциплине физического развития для того, чтобы в будущем ваша группа могла стать самой сильной за всю историю Первой Звездной.

Еще несколько секунд после того, как командор умолк, в аудитории висела настороженная тишина. А потом откуда-то с галерки раздался сдержанно-недовольный голос:

— Разрешите обратиться, командор Верген? — Куратор кивнул вместо ответа. — А для чего нам сейчас возиться с заведомо отстающей? Пусть идет во вторую группу. Если вытянет обучение…

Я не рискнула оборачиваться, чтобы посмотреть на говорящего. Потому что с каждым звуком, вылетевшим из чужого рта, Верген становился все мрачнее и мрачнее, его лицо, и без того будто вырезанное из темного камня, вообще неподвижно застыло. Как будто напрочь лишенное мимики. Командор резко прервал говорящего:

— Достаточно, курсант Эгерт! Очень досадно, что вы не видите перспектив от присутствия в группе обученного псионика, и не можете просчитать возможности командной работы. Вас извиняет лишь то, что сегодня первый день обучения. И я очень надеюсь, что через полгода на промежуточных испытательных вы дадите мне совсем другой ответ на данный вопрос. — Верген снова обвел присутствующих давящим взглядом: — На этом дискуссию считаю закрытой. Запомните раз и навсегда: приказы командования не обсуждаются! Мне тоже не нравится то, что в группе будет учиться баба! — Я возмущенно вскинула голову, но меня пригвоздили к парте одним взглядом. — Но мне дан приказ: сделать все возможное и невозможное, чтобы землянка смогла сдать экзамен по физподготовке и перешла на второй курс! Особей других рас, которые в состоянии управлять звездолетами яоской конструкции, единицы во всей Вселенной. Так что Гейден – ценный экземпляр и ее нужно беречь по возможности. Еще вопросы?

На этот раз ответом командору была тишина. И он подытожил:

— Отлично. Как раз к вступительному слову начальника академии Крайтона.

За спиной Вергена, будто дождавшись момента, загорелся дисплей во всю стену, с которого на нас внимательно и по-отечески строго смотрел пожилой фарн. Но я пропустила приветствие адмирала Крайтона мимо ушей. Потому что в душе кипела обида. Учиться пять лет под начальством женофоба? Предел мечтаний! Но выхода нет. Если хочу обрести крылья, придется сцепить зубы и терпеть. Тем более что Верген – пилот -практик с огромным опытом. Дважды отклонял предложения повышения по карьерной лестнице только потому, что, как и я одержим звездами и желанием летать. Если меня кто-то чему-то и научит, то только он. Придется, наверное, сходить еще раз на консультацию к медикам и Айминю. Мне нужна максимально допустимая для моего тела физическая нагрузка. Я хочу и буду летать!

В первый учебный день, по примеру миллионов учебных заведений по всей Вселенной, нас особо не загружали. После приветствия начальника Академии командор Верген, в свою очередь, расписал ожидающие нас перспективы, порекомендовал выучить устав Академии, ибо незнание законов не освобождает нас от ответственности, выдал нам предварительное расписание на остаток учебной недели и отпустил. Нам нужно было посетить библиотеку лично и зарегистрироваться там, потому что, даже если учебники и были электронные, то доступ к ним давался лишь после регистрации. А создавать удаленно библиотечную учетку было категорически запрещено. Потому в первый учебный день первокурсники дружненько топали в «храм книги», регистрировались, получали электронные допуски, а также книги и атласы на пластиковых носителях. В Альянсе уже давно не печатали учебники на бумаге.

Вводная пара и библиотека съели все мое утро. Получив небольшую, но очень увесистую стопку из двух атласов и трех книг, я отнесла их в свою комнату и поплелась на обед, на ходу раздумывая, как распорядиться остатком дня, чтобы успеть побольше. Начиная с завтрашнего дня у меня было ежедневно по четыре пары. Добавить к этому обязательные занятия спортом и визиты в лабораторию к Айминю, и остается времени лишь на еду и сон. Осознав это, я и обрадовалась, и приуныла. Радовалась тому, что на глупости времени не оставалось совсем. Например, мне некогда было думать о том, что в комнате общежития, вернее, казармы, я так и осталась одна. В Первой Звездной пять лет назад прекратили практику расселения курсантов по полу и без учета специальностей. Теперь все жили по отделениям. А на летном, кроме меня, самоубийц женского пола больше не оказалось.

Задумавшись, я как-то на автопилоте взяла себе поесть и привычно устроилась за пустующим столиком в углу, за которым сидела весь месяц, пока отрабатывала наказание с Вилларсом. Килла снова не было видно. Впрочем, в моем состоянии сильной задумчивости, да с учетом того, что академическая столовая гудела как улей, это было неудивительно. Куда удивительнее оказалось то, что не успела я проглотить первую ложку супа, как за мой столик дружненько опустились три килла. Подняв глаза, я с трудом проглотила то, что было во рту: за «мой» столик сел тот самый килл с товарищами, у которого я спрашивала про яйца. В груди неприятно похолодело.

Парни, нахально и дружно расположившиеся за моим столиком, так же дружно и синхронно составили с подносов еду. А я прикусила губу, чтобы не поинтересоваться: долго ли они тренировались, чтоб достичь такой одновременности.

Тот, с которым я бодалась в аудитории, поднял на меня неприязненный взгляд темных глаз:

— Атор Шинзари, претендую на место старосты группы. — Я опять прикусила себе язык, чтоб не съязвить. Почему-то киллы вызывали во мне глухую ярость и полное неприятие. — Гейден, какими словами тебе объяснить, что тебе не место в моей группе? Моя группа должна быть первой по успеваемости, да и во всем остальном самой лучшей. Нянчится с девицей, пытающейся доказать, что она стоит чего-то большего, чем на ней надето, нет ни желания, ни времени. Намек понятен?