— Ты еще вкуснее, чем во сне, — мурлыкнул он, наконец, и будто в знак благодарности нежно поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, оставляя влажный отпечаток.

Я не знала, щеки пылали от избытка крови или же от затопившего меня смущения, но не чувствовала в себе сил шевелиться, а потому так и лежала, свесившись с кровати, пока Майкл не притянул меня на матрас, уложив рядом с собой.

— Все хорошо, Джойс, я рядом, — он навис надо мной и поцеловал в шею, потом в щеку и кончик носа, обхватив ладонями мою талию и поглаживая большими пальцами живот. Когда он чуть подвинулся, явно пытаясь принять удобную позу, я ощутила бедром его твердую выпуклость, натягивавшую штаны.

С трудом приоткрыла глаза и встретила взгляд лихорадочно поблескивающих медовых глаз, сейчас зрачки были совершенно черными и круглыми.

«Все хорошо, я рядом».

Эта фраза повторялась в моей голове снова и снова, подпитывая решимость. И спустя несколько мгновений я все же подняла чуть дрожавшую руку и коснулась его штанов. Майкл вздрогнул и зажмурился, а потом снова посмотрел на меня и качнул головой.

— Не нужно, Джойс, не сейчас.

Я обвила руками его широкую шею и запустила пальцы в густые, такие приятные наощупь волосы и притянула его к себе, оставляя на губах нежный поцелуй. Вкус получился неожиданным, отличавшийся от того, что я чувствовала во сне, но не неприятным. Наоборот, он словно подстегнул меня, придавая смелости и разжигая еще горящие внутри угольки желания.

— Как насчет того, чтобы теперь тебе помолчать? — шепнула я и снова его поцеловала.

Майк держался совсем недолго, и когда я приподняла бедра, потершись о его член через ткань, застонал мне в губы и потянулся к завязкам на спортивных штанах, в которые переоделся после ванной. Я продолжала поглаживать его шею и ласкать язык, пока он стягивал штаны и устраивался поудобнее между моих ног. По позвоночнику прошла волна мурашек, стоило мне почувствовать твердую бархатистую головку возле самого входа, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, я обхватила ногами бедра Майка и притянула ближе, задыхаясь от своей внезапной смелости. Лицо, наверное, горело еще пуще прежнего, потому я поспешила спрятать его, уткнувшись Майклу в шею, когда он первый раз осторожно толкнулся. Проникнуть глубоко ему не удалось ни с первого раза, ни со второго, ни даже с третьего. Однако он осыпал легкими поцелуями плечо и приговаривал, чтобы я расслабилась, чтобы впустила его. В какой-то момент давление стало таким сильным, что я зажмурилась и едва не заплакала от переполнявшись меня эмоций, но легкие поглаживания Майка и его уверенные движения все же принесли плоды. С каждым мгновением он оказывался все глубже, а первые ощущения, будто меня пытались разорвать изнутри, сменились иными. Я чувствовала себя наполненной до краев, боль сменилась гораздо более приятным, тягучим чувством.

— Уверена, что не невинна? — проворчал Майкл, и я почему-то рассмеялась, немного нервно, попеременно всхлипывая. — Ш-ш-ш, ну, что ты, все хорошо. Слышишь?

Он нашел мою ладонь на своей шее и отцепил, прижав к матрасу над моей головой и переплетая со мной свои пальцы.

— Готова?

Я даже не сообразила, к чему, когда Майк вышел едва ли не до конца, а потом поспешил вернуться в горячее лоно. Толчок был таким мощным, что я едва не задохнулась, а изголовье кровати ударилось о стену. Наверное, если бы мне хватило воздуха, мой крик услышали бы во всем доме, но нам повезло, к этому моменту я могла только хрипеть и бормотать что-то несвязное. Мне казалось, что Майкл стал частью меня, с каждым новым, все более уверенным и сильным толчком, я выгибалась, царапала его спину, гладила по дорожке шерсти, ведшей к хвосту, запрокидывала голову, подставляя под поцелуи и укусы шею, и до крови кусала губы, поскольку ощущения были такими сильными, что я едва держалась в сознании. Он заполнял каждую частичку, проникая так глубоко, что задевал внутри какую-то невероятную точку, даровавшую целую бурю раздиравших меня ощущений. Трение, давление, толчок. Раз за разом, пока я окончательно не потеряла разум. И когда это все же произошло, Майкл укусил меня в шею, прокусывая кожу, толкнулся так резко и глубоко, как ни разу прежде, и замер. Тогда мой мир разлетелся на тысячи чаинок увеселительного сбора, которые я даже не хотела собирать.

Меня покачивало на волнах красивого корабля с белыми парусами. Бриз морского воздуха овевал разгоряченное тело, даря желанную свежесть и прохладу. Этот сон был куда лучше прежних, и мне совсем не хотелось просыпаться. Даже когда я почувствовала на губах настойчивые поцелуи и приятный голос с хрипловатыми нотками вдали.

— Джойс, просыпайся.

Я застонала и попыталась отвернуться от мешавших мне губ и забраться под подушку, где они меня не достанут.

Раздался смешок.

— Я бы и сам еще полежал с тобой рядом, но отец уже несколько раз подходил к двери и интересовался, почему мы еще не встали и все ли у нас хорошо. Уже полдень, Джойс. Обычно я встаю около пяти утра. Неудивительно, если он заволновался, что нас отравили.

— Пять утра? — это единственное, что уловило мое все еще дрейфовавшее на волнах сознание.

— Армейская привычка, — хмыкнул он.

— Ужасная привычка, — вынесла я вердикт.

Майкл рассмеялся, чмокну меня уголок губ.

«Приятно».

— Возможно. Но уже полдень, а у нас еще очень много дел.

— Не хочу.

— Нужно, родная, сегодня нужно.

— Не могу. Ты убил меня, — я снова попыталась залезть под подушку, но мне наглым образом сцепили в замок руки.

Майкл снова меня поцеловал, на этот раз куда глубже, но потом со стоном все же отстранился.

— Не убил. Только вырубил. Ты на проверку оказалась менее выносливой, чем катт, о возрасте которого так любишь зубоскались.

— Как грубо, — фыркнула я.

— Вставай, Джойс, ты слишком соблазнительно лежишь, я держусь из последних сил.

— О, нет, я еще не восстала. Как феникс возрождается из пепла, а я…

— А ты встаешь и немедленно, — он шлепнул меня по ягодице, так звонко, что я возмущенно распахнула глаза.

— Ты меня ударил!

— Глупости, — Майкл прикусил мою нижнюю губу, а потом рыкнул и поднялся, быстро натягивая штаны.

— Сколько сейчас времени? — я села, сонно потирая глаза, и поморщилась от боли в ноющих мышцах.

— Полдень.

— Уже?

— Так и знал, что ты ничего не слышала, — насмешливо отозвался Майк, поворачиваясь ко мне лицом и застегивая рубашку. — Отец заходил…

— Заходил? — в ужасе переспросила я, заливаясь румянцем.

— Он подошел к двери с другой стороны, если быть предельно точным.

— О, Древо, и что он теперь обо мне подумает? Он же не нашел тебя в твоей спальне и пошел в мою… Майк, я не выйду из этой комнаты. Никогда.