РУБЕН ДАРИО

Дарио, Рубен

(1867–1916) —

никараг

уанский поэт. Основоположник испано-американского модернизма. Сборник «Лазурь» (1888), «Языческие псалмы» (1896), «Песни жизни и надежды» (1905). Реформатор поэтического языка, Дарио оказал значительное влияние на испаноязычную поэзию.

Среди стихов Рубена Дарио найдем «Похвальное слово сегидилье». С какой поэтической восторженностью он обращается к народному испанскому танцу! Его слова чаруют: «Ты ночью пьянишь и звучишь спозаранок, / восторга и грусти волшебный замес / на чувственно-красных губах у цыганок, / на бледных устах и надменных принцесс».

Сегидилья сопровождается игрой на гитаре, бандурриях и кастаньетах. Дарио не забывает сказать и о семиструнной гитаре: «Ты служишь оправой чеканного звука / жемчужине замысла, чтоб наяву / без промаха греза разила из лука, / семь струн натянув, как одну тетиву».

В стихотворении «Цыганочка» героиня танцует фанданго под аккомпанемент опятьтаки гитары: «Взлетало фанданго, и пахла гвоздика, / о празднике жизни бесстрашной и дикой / гитарные струны вели разговор».

Заметьте: гитара не поет, не звенит, а ведет разговор как это было в «Дон Кихоте» Сервантеса!

Рубен Дарио, великий латиноамериканский поэт, обращаясь к своей музе в стихотворении «Портик», не может представить ее вне Испании. «Музе по нраву цветы и беседы, / гордых испанцев печальные чары, / дорог ей рокот подруги Руэды — / ласковый звон шестиструнной гитары». И несколько далее читаем: «Муза, согретая влагой янтарной, / пляшет, веселая, в юбках широких, / в патьо прохладном, под рокот гитарный, / для андалусок, как ночь, чернооких».

Яркая, впечатляющая картина праздника в Севилье!

Вспоминая в стихотворении «Момотомбо» юные годы, проведенные в родном Никарагуа, Рубен Дарио не забывает и гитару: «Пленялся я уже Овьедо и Гомарой, / и бредила душа романсом, и гитарой, / и небылицами, питая страсть к завоеваниям и рыцарским победам, / к индейцам и жрецам, к рабов и пленных бедам / в краю, где ждут нас золото и власть».

Молодой человек переполнен фантазиями, он не лишен благородства, поскольку готов внимать музыке и звукам гитары.

В «Карнавальной песне» Дарио среди веселья и смеха звучат три инструмента, три сестры, о которых говорит поэт: «Вот золотая мандолина — / гимн красоте сыграй на ней / и черный призрак, призрак сплина, / гони взашей! / Гречанкой стань, исполнись неги, / под цитру пой любви огонь, / иль, по примеру гаучо Веги, / гитару тронь».

Ни один праздник в Латинской Америке не обходится без испанской певуньи!

Как трогателен несостоявшийся дуэт гитары и скрипки в стихотворении «Симфония серых тонов»! «Полдень тропический. Волку морскому / дремлется. Дали туман затопил. / Кажется, что горизонт растушеван / серою тушью до самых границ. / Полдень тропический. Где-то цикада / старческой хриплой гитарой бренчит, / ну а кузнечик на маленькой скрипке / все не настроит трескучей струны».

Будто наяву ощущаешь, как мир погружается в дремотную негу жаркого дня.

ИБАНЬЕС БЛАСКО

Бласко, Ибаньес Висенте (1867–1928) — испанский писатель. Социальные романы «Хутор» (1898), «Непрошеный гость» (1904), «Орда» (1905), философско-психологические романы «Нагая маха» (1906), «Кровь и песок» (1908). Роман «В поисках Великого Хана» (1928) о Христофоре Колумбе.

Роман Висенте Бласко Ибаньеса «Мертвые повелевают»

(1909) — это масштабное и реалистическое описание жизни на Майорке, знаменитом островном европейском курорте в ХIХ веке. В числе действующих лиц — Аврора Дюпен, более известная под литературным псевдонимом Жорж Санд. Она «носила несколько фантастические платья и серебряный кинжал в волосах — романтическое украшение, возмущавшее набожных майоркинских сеньор». Сопровождая в 1839 году больного Шопена, эта колоритная жизнерадостная женщина поселяется вместе с ним в заброшенном монастыре, где пишет новый роман.

Как-то «в одну из карнавальных ночей монастырь подвергся вторжению мавров. Это была молодежь из Пальмы. Переодевшись берберами и обегав весь город, они вспомнили о француженке, устыдясь, должно быть, того, что местные жители обрекли ее на одиночество. Они явились в полночь и нарушили песнями и звоном гитар таинственный покой монастыря, вспугнув этим шумом птиц, приютившихся в развалинах. В одной из комнат они исполнили испанские танцы, и музыкант внимательно следил за ними своим лихорадочным взором, а романистка переходила от группы к группе, испытывая простую радость женщины, польщенной вниманием». Под музыкантом в этом отрывке подразумевается Шопен.

Вполне вероятно, что воспоминания о любимом испанской народном инструменте пригодились писательнице, когда спустя три года она начала работать над «Консуэло», где главная героиня не расстается с гитарой.

Появляется гитара и в других сценах романа, где фигурируют люди из простонародья — служанки, ремесленники, лавочники. Так, к прекрасной Маргалиде по вечерам наведывались поклонники, озабоченные тем, чтобы та не отдала свою любовь кому-то другому. Один из них, по кличке Кузнец, личность мрачноватая и с темным прошлым, как-то «пришел с гитарой, собираясь занять музыкой большую часть времени, принадлежавшего другим. Когда очередь дошла до него, он уселся рядом с Маргалидой, настроил инструмент и стал петь ей песни, популярные на материке, которым он научился во время пребывания в «Ницце». Но предварительно он вытащил из-за пояса двуствольный пистолет и, взведя курки, положил его себе на бедро, чтобы сразу же схватить и выстрелить в первого, кто его прервет». Понятно, что ревнивые соперники смолчали, но позже подстерегли нахала в темном углу и крепко поколотили. Впредь незадачливый ухажер перестал демонстрировать оружие и, «стараясь превзойти всех соперников, бренчал на гитаре».