— Десять тавров, серебром.

Мой спутник останавливается, медленно оборачивается и смотрит на меня, как бы оценивая, стою ли я столько.

Я открываю рот, собираюсь снова замычать и тут:

— Нет, мало! — это встрял в торг другой старик. — Мы заплатим сорок!

— Подойди ко мне, — вдруг слышу голос. — Встань со мной, — говорит мне Тарс.

Подхожу на деревенеющих ногах, смотрю в глаза, а он уже на меня не смотрит. И тут он говорит тем трем:

— Не продаётся!

— Зачем я им? А тебе зачем?

Тарс снял с меня заклинание немости, просто щелкнув пальцами — так его назвал, и вот я снова в состоянии говорить и задавать свои бесконечные вопросы. Уж не знаю, как эликсир работает — ну тот, что я выпила — но у меня не знания прибавляются, а вопросы горохом сыплются как из прохудившегося мешка.

Мы отошли на некоторое расстояние, достаточное, чтобы понять, что нас не собираются преследовать те трое и он забрал свое кольцо. И чудо! Стоило ему к моим пальцам прикоснуться, как оно ловко прыгнуло к нему на ладонь.

Мой спутник идет впереди по полю, по самым буеракам. И да, он целенаправленно все поселения обходит стороной. Плетусь за ним, но отстаю и спотыкаюсь. Все потому, что я устала, ступни горят, платье это неудобное. Все время надо поддерживать подол, приподнимая, а я уже сообразила, что в этом мире нельзя ноги оголять.

Я проголодалась, согрелась в платье и в плаще так, что мне дурно. И пить хочу.

Тарс останавливается и ждет, когда его я догоню. И вдруг протягивает фляжку:

— Пей!

— Спасибо!

— Что?

— Ой, благодарю!

— Ты странная! Я уже сообразил, что они, — кивнул назад, — тебя искали. Но я церковников с рождения не люблю, поэтому прикрыл тебя.

Надо бы поблагодарить, но я пью жадно воду. Как напилась, опять родился целый рой вопросов:

— Да? А почему? Почему не любишь? Почему меня искали?

— Они стараются искоренить другие расы. А ты…, — Тарс пристально посмотрел в глаза.

— Что? Что ты так смотришь?

— Ты реально ведьма! У тебя зеленые глаза и…, — он не продолжил, отвел глаза, тряхнул копной волос. Боже мой! Такая грива! Будто хард-роковый певец из родительских восьмидесятых. Я заметила у него на шее круглый ободок. Украшение? И явно дорогое.

— Что это у тебя?

— Это? Ничего особенного, так, подарок. — Он прикоснулся к нему рукой, и я заметила, как вспышку и следом в украшении чуть разомкнулся ряд, образовав разрыв, который сразу же пропал. Наверное, мне показалось. Какие-то видения из-за жары. Ой, вот бы платье снять, ну или хотя бы плащ. Но я конечно не решусь.

— Но раса у тебя драконья — это странно.

— Что странно, Тарс? Я же дракон? — приподнимаю брови, — или нет?

— Тебе виднее! — забирает у меня фляжку, сам начинает пить. — Александрина рест Моринор? — Киваю головой. — Дракон. Давай присядем, — предлагает и, выбрав ровный склон холмика, усаживается. Кладет свой вещевой мешок, с которым шел, себе на колени и начинает в нем копаться.

Оглядываюсь. Нет никого. Мы в чистом поле. Дует сильный ветер, а гроза ушла. Солнце стоит в зените и нещадно жарит почву, горячий летний ветерок совсем немного охлаждает кожу.

— Странный мир, непонятная страна, — еле слышно говорю.

— Взаперти держали?

Киваю. Он кривит губы.

— А зачем выпустили?

Смущаюсь, оправляю подол платья, переступаю ногами, переживаю, что опять укусит мантикор, если разговорюсь. Вот чую, этот негодник прячется под юбкой… И зачем туда залез?

— Меня везли учиться в Академию магии, но не довезли. Напал дракон, спалил гостиницу и слуг.

— Теперь понятно, почему ты по полю в потемках шла. А вещи где твои? Пропали?

Делаю руками жест, мол, все при мне… Он лишь кивает, продолжает рыться в вещевом мешке, достает как будто с виду грушу:

— На! Это вкусно.

— А ты?

— Я не голоден.

Некоторое время я старательно вгрызаюсь в грушу. По вкусу это она, по цвету нет — не бывает груш оранжевого цвета.

— А мне ничего не понятно, — устало говорю. Сажусь рядом, с интересом заглядываю к нему в вещевой мешок.

— На вот, поешь еще! — Тарс отдает мне краюху хлеба и что-то белесое, отдаленно напоминающее сыр.

А я спешно сглатываю набежавшую моментом обильную слюну. С первого раза ухватила слишком много, пока пережевывала, выступили слезы. Тарс уже с усмешкой смотрит на меня:

— На, запивай! Не бойся! Не заберу я у тебя кусок, дракона.

— Как же мне быть? Куда идти? И вот вопрос, почему меня никто не ищет? — начинаю опять паниковать.

— Как никто?! А слуги веры?

— Но, они же за нами не пошли и почему?