Тарс молчит некоторое время и вдруг глухо, как бы с неохотой говорит:

— Еще догонят… — И следом: — такие не отстанут просто так…

— Но, но как же быть? Я их боюсь. Меня все бросили, что это значит? У меня же есть отец и дом… Кто-то же должен обо мне позаботиться в дороге?

Некоторое время Тарс смотрит на меня, потом протягивает руку и берет мою ладонь:

— Держись пока меня, помалкивай при посторонних. Ну а сейчас, помолчи немного, я должен сил немного подкопить.

Он лег спиной на холм, подтянул повыше ноги, согнув в коленях, руки за голову положил, прикрыл глаза. Занял странную такую позу — будто загорает, но в одежде и лицо, подставив солнечным лучам. Я в сомнении смотрела: он светловолосый, светлокожий, такая кожа ведь может обгореть? Ведь да?

Я наблюдала за ним и скоро поняла — он ровнее дышит. Спит или не спит? Не стала приставать. Покрутилась, устраиваясь на траве с ним рядом. Выбрав, наконец, оптимальную позу, прилегла на бок, подтянув ноги к груди. Стоило прикрыть глаза, расслабиться чуть-чуть, как я моментом окунулась как в горячую ванну с головой.

— Ай! — вскрикнула, распахнув глаза в испуге. — Что это со мной?

Тарс приподнялся, смотрит недовольно:

— Ты можешь просто помолчать?

— Могу, — обиженно соплю. — У меня… стоит только мне прикрыть глаза, горит внутри… как будто в печке.

— Это твоя внутренняя сила наружу рвется, а ты ей не умеешь управлять. Надо приучаться медитировать и сбрасывать куда-то силу. — И вдруг: — Пусть твой наглый фамильяр отдаст кольцо.

— А он отдаст?

Тарс приподнимается на одном локте, смотрит странно:

— Рина, давай я так буду тебя называть?

— Да, хорошо.

— Так вот! Уж не знаю, кому понадобилось выпускать такое диво, но раз ты здесь, одна, в дороге, с целью обязательно попасть в академию — ведь так?

— Так!

— То тогда ты, а не он командуешь. Скажи, чтобы вернул кольцо, и он отдаст.

— Я не умею, — соплю расстроенно, боюсь закрыть глаза. — Как мне спать теперь?! Еще вчера все было более-менее, как вдруг все это проявилось.

— Тебе, что только вчера раскрыли дар? — Тарс трогает меня за плечо, внимательно глядит в глаза.

Киваю, прикусываю губу и начинаю плакать.

— Не плачь, ребенок, — Тарс притягивает мою голову к своему плечу. — Эй! Иди сюда, негодник, — зовет он и о, чудо! Из-под края моей юбки вылезает мантикор. Маленький такой, а был куда солидней. Расправляет свои кожистые крылья, выгибает рыжую спинку, отставляет чуть в сторону заднюю лапку и свой крысиный хвост. Потягивается очень важно и зевает.

— Ты почему ей не помогаешь? Хочешь, чтобы она к слугам веры попала?

Вальтасар шире раскрывает пасть и как зашипит на Тарса:

— Шиа-а-мао-ру!

— Странный он! Иди сюда! Верни Рине ее кольцо.

И он послушал. Подошел ко мне и сев на хвост, поднял лапу. Я увидела — в его когтях было мое кольцо.

— Одевай!

Надела. И тут мой мантикор стал увеличиваться и расти в размерах. Или это что-то с головой моей?

— Ой! Что с ним?!

— Ну как что? Забрав твое кольцо, он в него сбрасывал свои излишки силы. Вообще, смотрю, у тебя сильный и очень наглый фамильяр. И да, мое кольцо, тоже у него.

— Так пусть отдаст?

— Пока не нужно, верно же, негодник?

Смотрю, как Тарс спокойно с ним общается, а тот молчит, глядит в глаза, свои лишь прикрывает — желтые. Теперь-то рассмотрела.

— Он меня не слушает, пропадает, карябает за, ну, в общем, тело. И под юбкой у меня сидит, — вздыхаю тяжко. — А у тебя есть фамильяр?

— Нет, мне не повезло его получить.

— Повезло, считаешь? — с большим сомнением смотрю на своего.

***

Тарс вновь откинулся на спину, прикрыл глаза и более спокойно задышал.

— И что они сделают со мной, если найдут? Ну, слуги веры?

— Ничего хорошего, Александрина. И хорошо, что я додумался испортить твою речь. Ты уж больно наивная, тебя бы сразу раскусили.

Я насупилась и отвернулась. Как бы мне спросить, куда же он идет? Или я буду гордой? Вот не знаю… Наконец решаюсь, если что не так, то меня одернет мантикор.

— Ты вот встретился, пошел со мною. А я не знаю даже куда мне путь держать?

— Куда-куда… В академию драконов. Так и быть, провожу до Кастополиса, сам туда иду.

— Ой, что правда?! А…, — я оглянулась, — Ты меня больше не будешь языка лишать?

— Не буду, если ты мне пообещаешь, что в пути будешь молчать и строго следовать за мной. Если что скажу, то ты кивай и все. Договорились?

Вот чувствуется мне в словах его подвох, а еще я вспоминаю, что он трем старцам говорил, что я его… фу, наложница, какая гадость!

— Не волнуйся! Ты маленькая, да и у тебя защита есть.

Ничего не понимаю.

— Эй! — кривит губы и с прищуром смотрит на меня. — Не улетай в свои фантазии, девчонка!