– А следователи были?

– Были, но командир части не допустил их до меня.

Я опять наливаю себе водки и предлагаю стопку Кате, но она мотает головой.

– Уже поздно, пойдем, я отведу тебя домой.

– Не хочу. Приду завтра утром, я так маме и сказала.

– Тогда я пойду заварю сейчас чайку, а потом заправлю тебе кровать...

На следующий день, где то часов в 13, ко мне постучался полковник Мещеряков.

– Сережа, это правда, что мне рассказала дочь?

Я сразу не понял и поэтому неуверенно спросил.

– О чем?

– О том, что я раскрыл твое инкогнито.

Это не про наши взаимоотношения с Катей.

– Да.

– Что же я наделал? Придется сейчас пойти к Петруше и поговорить с ним. Вот черт, как нехорошо все получилось

Полковник убежал.

Дожди кончились и опять начались полеты на дальние точки. Я летел на базу с площадки Б2, когда в наушники ворвались мои позывные.

– Чигир, отзовись Чигир...

– Иртыш, я на связи.

– Чигир, сверните с маршрута в сторону 11 квадрата. Вдоль притока Северянка потерпел аварию наш вертолет.

– Иртыш, я понял, сворачиваю на Северянку.

Я нашел эту каменистую речушку и пошел вдоль нее. Где то в верховье реки увидел дымок. Вертолет рухнул на каменную гряду, а недалеко, возле костра, стоял человек и махал рукой. Мне негде было опуститься, валуны и камни не позволяли этого сделать и пришлось исследовать речку, в поисках площадки. Только метров пятьсот нашел узенькую площадку берега и приземлился.

Это был полу француз Пашка, с которым мы схватились у клуба.

– Иванов?
– неуверенно спросил он.

– Я. Что у тебя?

– Помоги мне. У меня раненый.

Мы подходим к вертолету. На полу, на спине лежит парень раскинув руки. Под ним большая лужа крови. По синеве лица понимаю, что он мертв. Рядом завернутая в брезент фигура. Я откидываю брезент и тут же ствол пистолета уперся мне в грудь.

– Не шевелись, падло.

Теперь я всматриваюсь в лицо и усмехаюсь.

– Здорово, Шпора.

– Летчик? Ты здесь?

– Убери пушку. Ты что ранен?

Шпора убирает пистолет и с трудом вылезает из брезента.

– Зацепило немного в ногу.

Нога выше колена неумело перевязана шнуром, брючина порвана и вся в крови.

– Как ты здесь очутился?

– Комиссовался и уехал на родину.

– Давно?

– Да почти после тебя. Ухо оторвало осколком. Во, смотри.

Шпора оттягивает черную шапочку и я вижу голую раковину без выступающего уха.

– А как сюда попал?

– Завербовался в охранники. Вот золото перевожу. Мой напарник сразу... осколком в спину.

– И тебе доверили золото?

Я усмехаюсь.

– А что тут такого?

– Да если бы твои начальники знали, кого к золоту поставили...

– Ладно тебе. Помоги лучше мешки перетащить, Так как я ранен, сначала оттащи мешки, потом помоги мне.

– Что все-таки произошло с вашей машиной?

– Да вот он тебе скажет, - Шпора кивает на Пашку.

– Ты не поверишь, Иванов, - виновато говорит полу француз, - иду вдоль речушки и вдруг из-за сопки врезали из "стингера". Ракета взорвалась под брюхом. Одного охранника наповал, а другого спасли мешки с золотом на полу, а нашу машину спасло то, что шли низко. Так и шлепнулись на камни.

– Так может кто то рядом бродит?

– Черт его знает, у одного охранника пистолет, у другого был карабин, но он уже негоден, осколок исковеркал магазинную коробку. Этот с пистолетом, одна надежда.

– Пошли к моей машине.

Я взваливаю два мешка с золотом на плечи и говорю Шпоре.

– Сиди здесь, я приду за тобой. Паша, пошли, возьми еще пару мешков.

Мы долго бредем к моему вертолету. Наконец доходим до него и сбрасываем мешки на пол кабины.

– Паша, я пойду приведу охранника. Оставайся здесь.

Только отошел от вертолета, как вдалеке раздалось несколько выстрелов. Прыгаю с камня на камень, стараясь быстрей добежать до Шпоры, даже не думая об опасности. У поврежденного вертолета немая тишина.

– Шпора. Шпора.

Никакого ответа. Подбегаю к дверце. Голова Шпоры без шапочки свесилась наружу, пистолет и головной убор валяется рядом на камнях.

– Шпора...

Я за волосы приподнимаю его голову и вижу смерть в раскрытых глазах. Возле виска кровавая дырочка. Теперь оглядываюсь, может и меня держат под прицелом. Справа за валуном виден кончик зимней шапки.