Никлас мысленно поразился тому, как умело вплел ложь в правду Горчаков, выводя барона на эмоции специально для Катрин. Но Волчанинов, судя по лицу, остался совершенно спокоен.

— Я ничего не слышал об этой гражданке, и никаких поползновений в мою сторону она не предпринимала. Транспортный надзор и лично вы, господин инспектор, можете быть совершенно спокойны.

— Может быть среди ваших людей есть те, кто мог быть объектом ее интереса?

— Я сегодня же опрошу всех и каждого с необходимым на то пристрастием.

— Тогда завтра около полудня я нанесу вам очередной визит. Вы же не против?

— Я живу затворником, господин Горчаков, мне не очень приятно людское общество. Давайте я отправлю вам своего начальника охраны с полученными результатами, какими бы они не были. Вы где остановились?

— Пока не знаю, господин барон, мы включились в расследование с колес. Скорее всего, встанем на постой где-нибудь неподалеку.

— В Кингисеппе есть много неплохих гостиниц, могу дать совет.

— Мы останавливаемся только в ведомственных местах, господин барон.

— Ах да, точно. Давно не на службе, запамятовал, как это происходит.

Голос барона по-прежнему звучал негромко, неприятно, но без каких-либо читаемых эмоций.

— Благодарю, что уделили время на беседу. Ждите меня завтра, после полудня.

— До свидания, господин инспектор.

Горчаков и Бергеры покинули кабинет в полной тишине, спустились по лестнице. Обратно их сопровождал один из охранников, молча слушавший разговор начальник охраны остался в кабинете барона. На нижних ступеньках широкой лестницы остановились — снова мимо пробежал большой ребенок, который гнал лающего щенка в обратную сторону.

Вот только случившееся дальше Никласу совершенно не понравилось: забегавшийся щенок на скользком паркете не вошел в поворот, проскользив лапами и преследователь его наконец догнал. Пнул ногой так, что щенок пролетел несколько метров и ударился в стену. Большой ребенок подскочил к нему, присел и ударил по морде ладонью, наотмашь.

— Что я тебе сказал, а? Что я тебе сказал?!

Кричал он так громко, визгливо и пронзительно, что у Никласа зазвенело в ушах. На краткий миг зазвенело, сменившись почти полной ватной тишиной. Восприятие действительности сузилось настолько, что не пропускало больше никакие звуки. Нечто подобное с Никласом было после контузии, но сейчас причина крылась совершенно в другом: на месте этого щенка он словно бы увидел себя.

Мгновенно ушли все чувства, мысли, эмоции. А все детские кошмары, все испытанные ранее страхи, наоборот, словно вернулись эхом памяти. Все детство Никласа сейчас уложилось одним единственным образом в картинку того, как испуганный загнанный щенок, пытаясь махать хвостом, замер в страхе перед преследующим его мучителем, который скорее всего был его хозяином.

Семьей был, можно и так сказать.

— Андрей, подержите, пожалуйста, — скинул Никлас СКС с плеча, отдав его не глядя Горчакову. Отпустил руку, услышал, как карабин ударил прикладом в пол — похоже, инспектор принимать оружие не хотел или не успел, поймал не сразу. Никлас уже, не оборачиваясь, направился в угол просторного холла, туда где съежился скулящий от страха и боли щенок, под которым уже расплывалась лужица.

— Что ты наделал?! Что ты наделал?! — заорал большой ребенок, выпрямившись и попытавшись пнуть щенка ногой.

Он замахнулся довольно широко, размашисто, но Никлас не дал удару состояться: подходя сзади, выставил ногу. Большой ребенок, который был в легкой обуви, попав по высокому и жесткому ботинку Никласа, вскрикнул от неожиданности.

— Привет, — улыбаясь одними губами, поздоровался с ним Никлас. — Меня зовут Николай, а тебя?

— Ты кто? — полувзвизгом поинтересовался большой ребенок, делая шаг назад.

— Я тот человек, который знает, что такое эмпатия. Ты знаешь, что это такое?

— Нет!

— Давай покажу и расскажу. Эмпатия, это… — протянул руку Никлас.

— Уйди! Уйди! — пронзительно закричал было большой ребенок, но Никлас быстро и резко, практически невидимым для взгляда взмахом хлестнул его пальцами раскрытой и расслабленной ладони по губам.

Орущий большой ребенок моментально замолчал, оцепенев — не сколько от боли, сколько от неожиданности.

— Эмпатия — это способность понимать испытываемые другими чувства и страдания, в результате чего рождается сопереживание и сострадание. Запомнил?

— Нет! Я…

Еще один резкий и практически невидимый взгляду удар прервал пронзительный крик.

— Давай я тебе помогу понять. Смотри, я сейчас беру и сжимаю тебе руки, и ты начинаешь чувствовать боль… Вот так, чувствуешь? — с этими словами Никлас начал сжимать кисти большого ребенка в районе костяшек, что было очень больно. И большой ребенок бы закричал от боли, но Никлас недавно ткнул его в солнечное сплетение, лишая возможности издавать звуки.

— Ты сейчас испытываешь боль, как и щенок, которого ты мучал. Смотри, ты даже обмочился так же, как и он. Молодец, ты правильно все понял, ощутил и повторил, теперь дело за малым — научиться сопереживать и сострадать. Выучи, пожалуйста, определение эмпатии и подумай над тем, что это что такое. Я завтра заеду, спрошу у тебя ответ. Хорошо? — одними улыбнулся Никлас открывшему рот в беззвучном крике большому ребенку. — А собаку я у тебя заберу. Верну, когда ты меня убедишь, что знаешь, что такое эмпатия.