— Большое спасибо, господин ведьмак, — выходя в коридор, произнесла сержант с каменным лицом. Никлас заглянул в кабинет: стонущая от боли Зоя лежала на полу широко открыв рот и уткнувшись лицом в пол.

— Упала? — поинтересовался Никлас.

— Сначала зачем-то дала сама себе пощечину, а потом споткнулась и свалилась на пол.

— Два раза падала что ли? — оценил Никлас как именно Зоя уткнулась лицом в ковер, не обращая внимания ни на что кроме своего состояния, потом посмотрел на сержанта: — Хочу понимать за что именно.

— Она сказала, на польском: Хвала вам добрые полицейские. Если брать первые буквы, то это расшифровка аббревиатуры, которую используют для маскировки грязного ругательства.

— Какого?

«Мужской половой орган в зад полиции», — легко уловил смысл Никлас, когда сержант воспроизвела на польском корневую расшифровку аббревиатуры — на слух от русского варианта произношение почти и не отличается. Кивнув, Никлас зашел в кабинет и закрыл за собой дверь. Произошедшее, неожиданно, вполне укладывалось в разрушение хрустального дворца манямирка, в котором оказалась Зоя при потворстве своего отца. Приходила она в себя довольно долго, около десяти минут. Потом поднялась, глядя с нескрываемой злостью.

— Вы все, твари, у меня за это ответите, я вас…

— Любое действие вызывает последствия, — перебивая, только и пожал плечам Никлас. — Странно, что ты этого не понимаешь: это ж какой степенью ума надо обладать, чтобы так спокойно императорскую полицию оскорблять в лицо. Привет, кстати. Меня зовут Николай, а тебя?

— Да мне насрать как тебя зовут!

— Вы в своем вокально-инструментальном ансамбле все такие невежливые?

Зоя наконец узнала его — заметно напряглась, привстав с места и собираясь закричать. И закричала бы наверняка, если бы недавно не «дала сама себе пощечину и не упала случайно на пол».

— Спокойнее, спокойнее! Я с тобой только поговорить хочу, — произнес Никлас, делая успокаивающий жест опуская ладони вниз.

— Нам не о чем с тобой разговаривать!

— Уверена?

— Уверена.

— Отлично, тогда давай без лишних предисловий. Я прямо сейчас разобью тебе нос, сфотографирую, потом перешлю фотографию твоему отцу с просьбой отправить миллион марок через три дня. И письмом предупрежу, что в случае отказа в следующий раз отправлю ему не фотографию, а отрезанный палец.

Видя недоверчивый презрительный взгляд, Никлас улыбнулся самой холодной улыбкой, которой умел. Поднялся, обошел стол и достал нож. Показав клинок уже заметно испуганной Зое, вдруг воткнул его в столешницу — совсем рядом с рукой девушки. Зоя от громкого звука вздрогнула, запаниковала — вскочив в попытке убежать, упала вместе со стулом. Никлас сделал шаг вперед, намереваясь помочь ей подняться, но Зоя похоже предположила, что он идет ее добивать, так что попыталась сбежать на четвереньках, толкая перед собой стул и визжа от страха. Никлас постоял немного, глядя как она барахтается, поднимается, упираясь спиной в стену и испуганно на него смотрит.

— Можешь в окно выпрыгнуть, тут всего лишь четвертый этаж, — показал Никлас взглядом. Зоя дернулась было в сторону окна, взялась даже за ручку, но с запозданием поняла все же услышанное про четвертый этаж.

— Ладно, расслабься, я пошутил.

«Это очень плохая шутка!» — примерно так выразилась девушка, оборачиваясь. Глаза ее блестели злостью, лицо искривлено в гримасе ярости.

— Да, я конечно же не буду тебя бить. И никто больше не будет, если ты не будешь полицию оскорблять так грязно. Нам нужно поговорить.

— Ты не знаешь, с кем связываешься!

— Кстати, а ты ведь почти права! Я знаю только, что ты дочь какого-то члена совета или что-то около, и еще знаю, что тебя зовут Зоя. Но ни имени твоего отца, ни даже твоей фамилии не знаю. Знаешь, почему? Потому что мне плевать на тебя, на твоего отца, твою фамилию и торговую компанию. Продолжаем разговор?

Не отвечая раздувая ноздри Зоя с ненавистью, страхом и злостью смотрела на Никласа.

— Слушай, ну прекращай ты уже. Давай ты сделаешь лицо попроще, и мы поговорим, что ты как маленькая себя ведешь?

Зоя заметно смутилась. Сжав зубы, играя желваками, она опустила взгляд. Никлас вдруг тоже смутился — вспомнив, как еще несколько месяцев назад робел в преддверии любых важных разговоров. Робел, потел, мандражировал и далее по списку, а сейчас ведет себя так, как никогда бы и представить не мог.

— Скажи, Зоя… Ты любишь своего отца?

— Так это он все устроил? Как он мог, чудовище…

— Молчать! — рявкнул Никлас, хлопнув ладонью по столу. — Ты можешь нормально слушать и отвечать, а не вести себя как белка-истеричка?