— Но есть же великие футболисты! — горячо возмутился он. — Они много зарабатывают, просто играя в футбол! Я тоже так хочу...

— Лишь бы не учиться, — Джейсон, видимо, за столько лет уже устал от одной и той же нерешаемой проблемы.

— В силу своего возраста ты просто пока не понимаешь, зачем тебе всё это надо, — решила я помочь своему другу и внимательно взглянула в карие глаза Хилари. — И это совершенно нормально.

— И не надо! — подтакнул он, быстро отвернувшись.

— Но ненормально то, что все чуть ли не с твоих пелёнок уже требуют определиться со своим жизненным путём. А как это сделать? Как понять, чего я действительно хочу? Что на самом деле мне будет нравиться и приносить удовольствие? Может, сегодня я хочу быть дизайнером, а завтра обычным кассиром в магазине. Может, я вообще хочу улететь на луну или никогда не расставаться со своей лучшей подругой. Все вокруг от тебя чего-то требуют, чего-то серьёзного, взрослого, осознанного, а ты... всего лишь ещё маленький неопределившийся ребёнок, который понятия не имеет, как устроен настоящий мир. И как в нём жить.

Именно этих слов мне отчаянно не хватало услышать от приёмных родителей. Да хоть от кого-нибудь — но никого не оказалось в полной тишине. Алестер давал мне много советов, и я хваталась за них, как за спасательные круги, поражаясь, откуда он столько всего знал, но и его познания были не бесконечны. Чего-то мы всё равно не могли понять в пределах приюта — и я с сокрушением это осознала только тогда, когда меня забрали оттуда. Проблемы, с которыми сталкивался каждый второй школьник, напали на меня со всех сторон, как только я ступила на порог своего класса. С тех пор с боем от них отбивалась, не жалея ни себя, ни других — никто не смел сломать императрицу.

— Я не хочу взрослеть, — образ Хилари на мгновение смешался с моим собственным, маленькой девочкой, просящей помощи у единственного друга. — Не хочу стать таким же, как эти занудные дядьки, которые никогда не улыбаются.

— А обычно в тринадцать лет все мечтают стать взрослыми и самостоятельными, — тепло улыбнулся Джейсон, вспомнив самого себя в юношестве.

— А я не хочу!

— Тебе страшно, верно? — правильно поняла я его чувства.

— Очень, — на удивление признался Хилари, хотя никогда не показывал своей трусости.

— Я понимаю, — уголок губ дрогнул в слабой улыбке, когда я потрепала его по голове. — Но ты ещё маленький, поэтому бери от этого периода всё, захвати как можно больше детства. Потом точно не пожалеешь.

— Даже если со стороны это будет выглядеть глупо?

— Даже так, — ответила я, зная его подвластность к мнению общества.

— И если остальные будут против?

Мы остановились напротив школы.

Прошлое кровавыми осколками впивалось в душу — и я быстро отвернулась, только бы не видеть лица учеников, напоминающих, как это было тогда...

— Со временем они тоже поймут.

— Ты уверена? — уже почти поверил Хилари, глядя на меня как чудо света.

— Не переживай, маленький чертёнок, — повторила я любимую фразу Джейсона и искренне улыбнулась, говоря следующие слова больше себе, чем мальчику: — Всё будет хорошо.

Хилари просветлел, как самое настоящее солнышко, порывисто пожал мне руку и, прежде чем зайти в школу, даже приобнял.

— Спасибо тебе, Рав!

Градус радости постепенно стал спадать, как только Хилари помахал нам на прощание рукой и скрылся за дверями учебного заведения.

— Почему ты не поддержал сейчас своего брата?

— Он тебя больше послушает, чем меня, — Джейсон выглядел непривычно задумчивым и даже огорчённым. — Ты ему слишком нравишься. Да и тебе полезно хотя бы временами быть доброй.

— А так я вечно злая ведьма?

— О, не переживай, ты не ведьма, — воспрял он духом.

— А кто же тогда?

— Корга.

— Эй!

Кулачок пришёлся ему по плечу — и мы оба засмеялись так свободно, как малые дети от беззаботности летних дней. В последнее время так и тянуло посмеяться над чем-то глупым: быть может, наконец-то отпустил стресс от переезда, а быть может, просто уже до чёртиков надоело унывать по каждому поводу.

Или я уже съезжаю с катушек.

— Или что-то между вами произошло?

— На днях он снова подрался в школе, а затем ещё и на тренировке ему досталось, — Джейсон нервно поправлял шапку и явно испытывал вину. — Его периодически заносит в плохую сторону, я с этим пытаюсь бороться, но в этот раз он сильно нагрубил мне, а я... не смог его вразумить. И даже накричал на него... благо нас вовремя остановила мама. Всё кончилось хорошо, но неприятный след всё же остался.

Я вдруг отчётливо представила, что он испытывал в данный момент — ощущение, будто кто-то измазал в чёрной краске его идеально чистый белый холст. Его душу. Негативное чувство беспокоило его явно уже не первый день, кляксами всё больше и больше расползаясь по полотну. И самая главная проблема — он понятия не имел, как избавиться от кровоточащей червоточины прямо в середине груди.

— Знаешь... в приюте у меня был друг, похожий на тебя, — от воспоминания об Алестере стало тепло и холодно одновременно. — Такой же добрый, честный, заботливый. Он тоже следил за тем, чтобы я не слишком подчинялась своим внутренним демонам, не поддавалась мнению общества. Я понимаю Хилари: тяжело в тринадцать лет оставаться самим собой, когда на тебя давит всё — от родителей и сверстников до собственных моральных проблем и сомнений. И ты даже не представляешь, как важно получать поддержку в тёмные моменты, как важно видеть от кого-то свет.