— С чего же тогда мне начинать?

— Очевидно же. С чего-то не просто сложного, а в принципе почти невозможного. Ты же всегда так учился.

Сопротивленец задумался над словами товарища, но в голову, как на зло, не лезло ничего сложнее, чем высвобождение всей силы. Чтобы овладеть этим приёмом, что такого невозможного ему нужно сделать?

— Знать бы ещё, что может быть сложнее, чем чтение эмоций без прикосновений и зрительного контакта.

Тагус не нашёлся, что ответить и пожал плечами.

— Ты разберёшься, всегда разбирался. — Тагус слегка улыбнулся, одарив восхищённым взглядом лидера. — А мне пора разбираться с двумя катастрофами. Боюсь, пока меня не было, они могли и штаб разнести на кусочки.

Эпкальм кивнул и пошёл за ним следом, непрестанно размышляя о невозможном, но не находился, чем можно противопоставить.

По пути сопротивленцы вели уже более бессмысленные разговоры, чтобы понизить градус после очередной неудачи, хотя с каждой попыткой Эпкальм чувствовал, что становится ближе к поставленной цели, ведь в голове порой мимоходом мелькали эмоции друга, но этого было слишком мало, чтобы прочувствовать их как следует.

Уже приближаясь к зданию штаба, ребята заметили, как двое озорников прячутся за углом здания, осторожно выглядывая из укрытия. От Вильта непрестанно исходили тихие смешки, пока Памаль старался заткнуть его рот рукой и следил за выходом. Входная дверь отворилась и из-за неё показался Женя, который с деловым видом куда-то направился. Тагус, почувствовав неладное, поторопился к шутникам. Только он успел подойти, как Эпкальм разглядел какую-то верёвку в руках Памаля.

Между сопротивленцами начались оживлённые шиканья, ребята явно хотели, чтобы их друг не мешал, но тот оказался непреклонен. Пока Вильт оживлённо трепыхался и пытался остановить охранника гораздо больше и выше себя, соучастник, просто и безразлично оценив ситуацию, протянул верёвку Релуму и поднял руки вверх, показывая, что сдаётся. Не перестающий брыкаться Вильт, повис на руке Тагуса, на что тот просто схватил его под бок, и шутник повис над землёй.

Как только Тагус взял нитку из рук Памаля, та вдруг натянулась, уходя куда-то вверх. Раздался негромкий хлопок, после которого на землю повалилась куча маленьких шариков. Наблюдающий за всем Эпкальм, скрестил руки и усмехнулся, покачав головой. Он понял, что задумали негодники, но останавливать их уже не имело смысла, слишком поздно. Хитро, как всегда, нагадили кому-то чужими руками, подумал лидер.

Свалившиеся шарики, полетели прямиком на Женю, тот постарался прикрыться руками и убежать, но тогда взрывающиеся от удара темные кругляшки начали испускать зловонный дым. Окутавшие сопротивленца клубы, дезориентировали его, заставив бросаться кругами. Эпкальм видел только мелькающую макушку друга, который крича бегал в том дыму, пока, наконец, не вырвался. За ним протянулась полосы дымки, пока Воеводин, продолжая кричать, тёр слезящиеся и раскрасневшиеся глаза. Памаль хотел было дёрнуться к ведру, как его тут же схватил за шкирку Тагус.

— Ему нужна вода, — спокойно отозвался озорник, показывая на приготовленной ведро.

— И заметь! — подал голос Вильт. — Мы ему ничего не сделали.

— Как это не сделали? — разозлился Релум и осмотрел озорников поочерёдно.

— Ну ты же сам верёвку дёрнул, — пожал плечами Памаль Авакафас.

Тагус выглядел так, будто не знал, что делать, либо горе-шутникам пинков надавать, либо бежать помогать Жене, который уже катался по траве с жуткими визгами. Бросив сопротивленцев, Тагус подхватил ведро и вылил содержимое на лицо Жене. Раздалась вторая волна хохота от Вильта, пока Памаль стоял лишь слегка улыбаясь.

— Ты живой? — Релум разглядывал Воеводина, а потом стал выглядеть недоумевающе, столкнув брови вместе. Он начал принюхиваться к пострадавшему сопротивленцу. — Вы чего с ним сделали? — взревел охранник и повернулся к проказникам.

Вильт уже вовсю катался по траве от безудержного смеха. На его глазах скопились слёзы и сам он весь раскраснелся.

— Н-не мы! — еле выговорил сквозь смех Лебаг, держась за живот.

— А ты! — сказали оба в один голос.

— Он знает за что. — Вновь пожал плечами Памаль. — Пусть думает, прежде чем что-то делать.

Ни Тагус, ни Эпкальм не понимали, что происходит. Лидер подошёл к пострадавшему от очередной шутки и посмотрел ему в лицо.

— Это уже чересчур, — высказался Аноильтенс, разглядывая распухшие глаза Жени, от которых остались только маленькие щёлки. — Что он такого сделал, что вы пустили в ход самый жестокий из всех розыгрышей? Я думал это просто вонючие бомбочки… Вы, что добавили в них порошок жгучего цветка? Тебе нужно сходить к Скафии, — уже тревожнее заговорил Эпкальм, разглядывая нанесённый ущерб. — Хоть что-то видишь?

Женя помотал головой.

— Бегал весь день за Липедессой, как пёс. Хотя все мы знаем, что снова началось, — ответил Памаль.

— Но это не ваше дело! — Помотал головой Эпкальм. — Я мог бы понять любой ваш самосуд, но только не это! Слушайте, я правда благодарен вам за беспокойство, но это мои проблемы, не надо примешивать кого-то ещё. — Лидер говорил точно, как отец, который отчитывал сыновей за проступок.

— Мы же семья, — возразил успокоившийся Вильт и поднялся с земли. — Проблемы одного — проблемы всех нас! Разве не так ты всегда говорил?