И вдруг оказывается, что больше нет ничего горячего. Только невероятное тепло.

Я крепче сжимаю пальцы, чернильные линии на моем пальце составляют четыре четверти дюйма на линейке, очень немногие их замечают, а те, кто видел, наверное, просто предполагают, что я сама нарисовала их ручкой.

В пределах этого дюйма мы свободны. Одного дюйма.

— Клэй? — обращается она ко мне непривычном тоном.

Я не осознаю, что смотрю в сторону, пока снова не фокусирую взгляд и не вижу черную рубашку поло на ней. Поднимаю взгляд и замечаю на ее лице обеспокоенное выражение.

Ее взгляд перемещается на мою руку, лежащую на скамье перед нами, и я понимаю, что она дрожит.

— Ты в порядке? — спрашивает Лив.

Я тяжело вздыхаю, злясь на себя. Почему мне не быть в порядке?

Она хватает мой рюкзак.

— Тебе нужна одна из твоих маленьких голубых таблеток?

Но я выхватываю пачку у нее из рук и свирепо смотрю на нее.

— Если ты позволишь ей прикоснуться к себе, — огрызаюсь я, меняя тему, — она пожалеет об этом. Мне даже не нужно вставать с места, чтобы разрушить ее жизнь.

Лив смотрит на меня, и я хочу придвинуться ближе, — заглянуть ей в глаза, — потому что мне нужна ее реакция.

— Мартелл не сможет это вынести, — рычу я низким голосом. — А я не остановлюсь, пока она не отступит.

Мне по силам разрушить чью угодно жизнь своим телефоном. Это будет весело. И легко.

— Не позорь нашу команду, — наконец говорю ей.

Меган вчера флиртовала. Ни за что на свете я не допущу подобное во второй раз.

Она выдерживает мой пристальный взгляд, а затем делает вдох, и на ее глупом гребаном лице снова отражается дурацкий восторг.

— Мне все равно не нравятся девушки, которые бегают за мной, — произносит Лив. — Я даю знать, когда хочу их.

По моей спине пробегают мурашки, и вместо ожидаемого гнева из-за ее дерзости я чувствую что-то другое.

Я даю знать, когда я хочу их. Как она дает знать? Что она делает?

Но она не объясняет, а просто поднимается со своего места.

— Прости, — Лив берет свою сумку и пытается уйти.

Но я топаю по подушке для коленопреклонения, хватаю ее за запястье и рывком ставлю на колени. Она втягивает воздух, когда садится на скамью, а я беру свой рюкзак и встаю.

— Посади свою задницу, — выдавливает она.

Я не остаюсь, чтобы посмотреть на ее реакцию. А разворачиваюсь, не обращая внимания на взгляды окружающих, и покидаю часовню как раз в тот момент, когда начинается месса.

Я даю знать…

Я медленно моргаю. Боже.

Четыре

Оливия

Посади свою задницу.

Я вздрагиваю и открываю глаза, когда тени от капель дождя танцуют на моем потолке.

Дерьмо. В поле зрения появляется моя спальня, все еще тусклая от безлунного неба, виднеющегося из окна, и быстрые вибрации моего телефона на прикроватной тумбочке, которые постоянно усиливаются.

Сделаешь кое-что для меня? Я будто слышу ее голос.

Зажмурившись, я переворачиваюсь на другой бок и зарываюсь лицом в подушку. Будь она проклята.

Ткань охлаждает мою разгоряченную кожу, когда капли пота скатываются по спине. Ее насмешливый голос — шепот у моей щеки — все еще звучит у меня в ушах.

Она не снилась мне. Боже, прошу, хоть бы она не снилась мне.

Но меня охватывает дрожь.

Я пытаюсь вспомнить что-нибудь до того, как проснулась, но все, что я чувствую, — это облако в моей голове. И напряжение в теле. Жар распространяется по животу, между бедер разливается тепло, я беспокойна и расслаблена одновременно. Это неприятно.

Опустив руку между ног, я прикасаюсь к себе через шорты и нижнее белье, мгновенно ощущая влагу.

Я отдергиваю руку и сажусь. Боже. Эта эгоцентричная мелкая сучка… Какого черта?

Нет. Совершенно нет.

Я покончила с этим. Покончила с этим несколько лет назад. Она натуралка. Я узнала это много лет назад, когда впервые встретила ее, влюбилась и не могла перестать думать о ней.

И она жестока. Теперь для меня это ясно как день. Я даже не могу поразмыслить о том, что, черт возьми, думает мое подсознание, но ненавидеть гребаную Клэй Коллинз еще менее весело, чем купаться в лаве.

Можно подумать, что, учитывая самоубийство, которое, вероятно, стало результатом издевательств, Клэй Коллинз отступит. Элли Карпентер мертва. Квир [11], которая насытилась этим по горло.

Именно этого хочет Клэй? Да что с ней не так?

Я беру телефон, проверяю свои социальные сети и вижу, что у меня появилось несколько новых подписчиков в «Твиттере».

Натыкаюсь на популярный твит преподобного Джона Дж. Уильямсона, осуждающий нового молодого сенатора, который оказался геем. Я качаю головой, успокоенная комментариями в ветке, осуждающими его. Этих мужчин всегда ловят в номерах мотеля с пятнадцатилетними мальчиками.