Шрифт:
— Тут не на что смотреть, — бормочет Лив. — Ты все еще выглядишь так же, как тогда, когда нам было по четырнадцать.
Я слегка рычу. Неправда. Сучка.
Поправляю грудь внутри чашечек, мою кожу покалывает от прикосновения ее пальцев.
Я прочищаю горло.
— Итак, что произойдет, если мой отец и отец Каллума вышвырнут вашу семью с залива Саноа?
— А тебе какое дело?
Лив затягивает корсет еще туже, и я упираюсь пальцами ног в ковер, чтобы не упасть.
— Никакое, — отвечаю я и кладу руки на бедра, пока она работает. — Ты моя забава.
Мне нравится, когда ты рядом.
Она не поднимает глаз, и я могу с уверенностью сказать, что и не поднимет. Лив не уступит ни на дюйм.
— Вы разъедетесь, — убежденно говорю я, но у меня болит в груди, когда я произношу эти слова. — Мэйкон останется в Сент-Кармене. Он застрял здесь со своим бизнесом, верно?
Она поджимает губы.
— Даллас и, возможно, Трейс уйдут в армию, — я высказываю предположения, ведь чем еще могут заниматься мужчины, у которых нет работы или образования, кроме как пойти куда-нибудь с профессиональной подготовкой, гарантированной зарплатой и жильем? — Остальные разбредутся в разные стороны.
У Арми Джэгера, кажется, есть ребенок, а у Айрона слишком много судимостей. Их не возьмут на службу.
— А ты? — нажимаю я. — Что произойдет с тобой?
— Мои планы не изменятся, — наконец бормочет она, заканчивая с моими крючками. — Я все равно уберусь к черту из этой дыры.
— И подальше от меня, — замечаю я.
Лив выпрямляется, все еще стоя позади, и смотрит мне в глаза через зеркало.
— Ты думаешь, что как-то влияешь на мои решения? Дартмут всегда был в моих планах. А ты не имеешь значения.
Дартмут?
Новая Англия? Она хоть раз уезжала за пределы Флориды?
Я смотрю на нее дольше, чем должна, шестеренки в моей голове бешено крутятся, по моему виду она может понять, что застигла меня врасплох.
Сглатываю комок в горле и опускаю глаза, поправляя корсет, чтобы убедиться, что он сидит ровно.
Ты не имеешь значения. Вот что она сказала. Лив просто собирается уехать. У нее уже есть планы. Словно она ждет дня, чтобы убежать и… Как она может…
Я пытаюсь сглотнуть еще раз, но во рту пересохло.
Вытянув руки, расстегиваю молнию на чехле с платьем и снимаю его, в поле зрения появляется платье, которое я не узнаю.
Что это?
Отвлекаясь от ее новостей, я надеваю чехол обратно, чтобы проверить имя, вижу, что оно мое, и снова осматриваю платье.
Это не мое платье. Оно еще более ужасно, если такое вообще возможно.
Но затем… я замечаю шелк. Тот же оттенок шифона, из которого было сшито мое платье, и я изучаю его еще немного, рассматривая кружева и цветы, все мои, но перешитые.
Теперь добавлен вырез на бретельках с пышными белыми цветами, а блестки прилипают к лифу, образовывая тонкую полоску, заканчиваясь на талии и уступая место перьям, украшающим юбку в виде спирали.
Смех бурлит у меня в груди, но я сдерживаю его. Оно ужасно, и я просто обожаю его. Лив поработала над ним.
Я сдерживаю улыбку и оглядываюсь через плечо, видя, что она наблюдает за мной со спокойным, но веселым выражением лица и ждет моей реакции.
Она сделала это специально. Она рискнула своей работой в магазине, чтобы отомстить мне за инцидент с маркером.
Лив хочет вывести меня из себя, но она этого не получит. Какое удовольствие мне это доставляет.
— Надень его на меня, — приказываю ей, испытывая легкое головокружение от эйфории.
Она пристально смотрит на меня, останавливаясь лишь на мгновение, прежде чем продолжить. Следующие тридцать секунд могут стать ее последними в этом магазине, а ей, похоже, все равно. Я рада, что оказалась достаточно значима для нее, чтобы она решилась навлечь на себя неприятности. Должно быть, она потратила на это всю ночь.
Я натягиваю нижнюю юбку, и Лив снимает платье с вешалки, расстегивает лиф и опускает его мне до колен.
Сделав шаг назад, позволяю ей натянуть его на меня и застегнуть сзади, пока я вешаю цветы на шею и прикрепляю их к платью.
Но, прежде чем успеваю расправить веером платье и хорошенько рассмотреть себя, представить, что увидит моя мама, и пофантазировать о ее реакции, я слышу визг позади нас:
— Что это такое?
Мы обе останавливаемся и оборачиваемся: Лавиния стоит, придерживая рукой шторку.