— Но мне нужно подкрепиться и набраться сил, — остановила я его порыв.

— Моя бедная девочка, — поправил он мои белокурые волосы, — я измотал тебя?

— Сам знаешь, что да.

— Тогда я позвоню на ресепшен и попрошу завтрак в постель! — смеясь, дотянулся он до мобильного и, судя по произнесённому «Мустафа», позвонил слуге на первый этаж.

Телефон. Звонок. Кому бы я могла позвонить, чтобы просить о помощи? Было бы куда, я бы серьёзнее занялась проблемой поиска мобильного.

И вдруг меня словно озарило. Перед глазами побежали цифры, неведомым образом отложившиеся с первого раза в голове, больно уж ровный был номер и одинаковое расположение чисел. Саша! Я помню его номер наизусть, увидела тогда на визитке, и он отложился в памяти. Саша связан с нефтяным бизнесом, он летает по миру и у него могут быть какие-то связи. Боже, неужели у меня всё-таки есть шанс? Только захочет ли он помогать мне, так грубо отшившей его? Вспомнит ли вообще какую-то Лену Белову из Парижа? Может, у него как и у Набиля, в каждом городе, всюду по любовнице. Хотя что-то мне подсказывало, что Александр на такое не способен — слишком прост и бесхитростен.

Итак, у меня был тот, кому можно попытаться позвонить. Осталось лишь добраться до трубки.

Я прокрутила все варианты, где можно будет найти телефон, и решила действовать осторожно.

Одевшись, как подобает — с покрытой головой, и чтобы ничего, кроме кистей рук и ступней не торчало — села в машину к Набилю и мы поехали кататься. Сегодня он сам сел за руль. Выехав за ворота, посмотрел на меня так, будто делал одолжение и невероятный подарок, но я подыграла — тоже улыбнулась. Показала, как рада куда-то выбраться, прогуляться. И я этому действительно была рада, хоть и по другой причине. У меня появлялся шанс найти мобильную связь.

— Музыку? — спросил Набиль.

— Можно, — зная, что он включит сейчас что-то местное, арабское, я согласилась. Когда мы встречались и я была влюблена, эти мелодии казались очаровывающими и манящими. Теперь, разочаровавшись в Набиле, я испытывала и отторжение к его культуре, ко всему здесь, казавшемуся иллюзорным, ненастоящим, жестоким. Чужим. На чужое можно реагировать двояко: влюбляться в новизну или отвергать непривычное. Иногда проходятся обе эти стадии.

Мы приехали на пляж, где шумно о берег бились волны, ветер трепал подол, облепляя им ноги, а над головами летали птицы. Вода была синей-синей под ярко-голубым небом. Отвлекшись от людей и сосредоточившись на природе, я испытала облегчение, запах свободы.

— Как тебе? — убедившись, что вокруг никого нет, Набиль приобнял меня.

— Красиво!

— Нужно как-нибудь приехать сюда ночью, тогда сможем поплавать.

— Ты что! Тут волны сильные, а я не очень хорошо плаваю. А ты?

— Нормально.

— Я бы посмотрела на это, — изобразила я по-прежнему влюблённый интерес. Хотя он не был полностью поддельным. Воображать его смуглое обнажённое тело было приятно. И мне по-прежнему было больно от того, что Набиль не хотел, не мог полностью быть моим, довольствоваться только мною, любить меня нормально, а не эгоистичной любовью какого-то шаха и господина, привыкшего, что мир стелется у его ног.

— Что хочешь на обед?

— Европейскую кухню. Тут есть?

— Тебе не нравится местная?

— Она вкусная, — смущенно улыбнулась я, — но немножко надоела. Раз уж мы выбрались, можно же разнообразить?

— Соскучилась по устрицам? — посмеялся он.

— Не по ним, а вообще… ну, что-нибудь вроде салатов или французских булочек.

— Хорошо, я знаю один французский ресторан в Рабате. Едем туда.

Ура! Он клюнул. Мне нужно было максимально европейское место, чтобы там были говорящие по-французски, и желательно эмансипированные женщины, способные меня понять.

Находившись по пляжу, мы вернулись в машину и покатили дальше. Набиль проехался по паре улиц, показывая мне какие-то места, но я слушала в пол-уха, уже сосредоточенная на том, как провернуть свой план.

Войдя в людный ресторан следом за своим «мужем», я тотчас оглядела публику. Мужчины в костюмах, но и джеллабах. Мужчины с женщинами. Женщины в основном покрытые, но были и с открытой головой. Я приглядела одну пару, в которой женщина не выглядела арабкой — накрашенная, раскованно жестикулирующая, лет сорока. Было похоже, что у неё есть свой бизнес, и она обедает с деловым партнёром, а не супругом. Нужно было сесть так, чтобы я её видела.

— Вон там свободный столик… — подтолкнул меня в другой угол Набиль, но я чуть капризно указала в другую сторону:

— Давай у окна сядем?

— Как на витрине? — хмыкнул он.

— Мне нравится смотреть на городскую жизнь. Напоминает Париж.

Он наклонился к моему уху, почти коснувшись его губами:

— Мы туда обязательно вернёмся, не тоскуй так сильно.

— Нет-нет, что ты! Я вовсе не говорю, что тороплюсь туда…

Мы сели, получив от официанта по меню. Я долго определялась, косясь на ту женщину. Нельзя было упустить нужного мне момента.