Шрифт:
Люсьен пристально смотрит на меня. Он открывает заднюю дверь.
Я забираюсь внутрь, и он захлопывает ее.
Сердце подпрыгивает к горлу. Я впиваюсь ногтями в ремень безопасности, пока он отъезжает.
Должна ли я сказать Датчу, где нахожусь?
Эта мысль потрясает меня до глубины души. Почему я думаю о нем? Вместо того, чтобы быть девушкой в беде, я должна сама найти выход.
И все же. Это лучше, чем ехать с каким-то незнакомцем, от которого мурашки по коже.
Но если я позвоню Датчу, что я ему скажу?
«Я думаю, что твой отец опасен, поэтому я хочу отказаться от сделки, которую заключила с ним. Ты можешь приехать и спасти меня?»
Не существует реальности, где это было бы воспринято с пониманием.
Я сама по себе.
Быстро подумав, я поставила телефон на запись и положила его под бедро.
— Вас зовут Люсьен?
Я начинаю непринужденный разговор.
В зеркале заднего вида мелькают черные глаза-бусинки.
Я заставляю себя улыбнуться.
— Как давно вы работаете на мистера Кросса?
Наступает долгое молчание.
Я думаю, что он не собирается отвечать, но в конце концов он говорит:
— "Около пяти лет.
— Правда? Судя по тому, как вы общаетесь, я думала, что вы работаете с ним с самого начала его карьеры.
Рот Люсьена сжимается в тонкую линию.
Я прочищаю горло.
— Куда вы меня ведете?
По-прежнему ничего.
— Что мистер Кросс хочет, чтобы я сделала?
По-прежнему ничего.
Мое сердце бьется о ребра. Я впиваюсь ногтями в телефонную трубку, размышляя, что делать дальше.
Что-то не так.
Этот человек. Эта поездка. Просьба рок-звезды.
— Тебе не нужно это записывать. — Говорит Люсьен, его голос хрустящий и сухой. — Мистер Кросс не причинит вам вреда. — Его глаза снова смотрят на меня. — Нет, пока вы сотрудничаете.
Мои ноздри вспыхивают. Понимает ли он, как это звучит? Возможно, в голове Люсьена это должно было утешить меня, но я услышала лишь «мистер Кросс причинит тебе боль, если ты не будешь сотрудничать»
Я облизываю губы и выключаю запись. Он все понял. От этих обстоятельств никуда не деться. Все, что я могу сделать, — это поверить, что не совершаю самую большую ошибку в своей жизни.
Люсьен возвращает свой холодный взгляд на улицу.
Остаток пути проходит в удушающей тишине.
Наконец он останавливает машину у огромной арены. Перед входом стоят папарацци, но никого из них нет сзади.
Мотор машины глохнет.
Люсьен открывает передо мной дверь, словно я кто-то важный.
Я поднимаю взгляд на его лицо.
Он смотрит на меня с жестоким блеском в глазах. Он напоминает мне того ребенка в детском саду, который сажал муравьев в лужи, чтобы посмотреть, как они утонут.
— Туда. — Он показывает на дверь с символом тигра на ней. — Он ждет там.
Я, спотыкаясь, прохожу мимо него, радуясь, что нахожусь вдали от его странно тревожного присутствия.
Лестница, ведущая к сцене, большая и деревянная. Мои кроссовки громко стучат по ним, но звук поглощается мощной какофонией наверху. Над сценой проносятся гигантские подъемные краны. Мужчины в футболках с надписью «ЧЛЕН КОМАНДЫ» на спине отчаянно суетятся.
В кругу этого хаоса, спокойный и зловеще красивый, стоит Джарод Кросс. Он держит гитару, натянутую на его длинное худощавое тело. Татуировки украшают его грудь и большую часть рук, которые выставлены напоказ благодаря черной футболке. Все огни направлены на него, освещая его лицо белым и загадочным светом.
Он поворачивает голову в сторону, и я вижу Датча. То, как они держат свои гитары с небрежной грацией, то, как они оба без страха стоят в центре прожектора, манит странным и греховным образом.
Голубые глаза Джарода Кросса распахиваются, и он окидывает взглядом сцену, словно чувствуя мое присутствие. Он видит меня, и медленная, уверенная улыбка растягивается по его лицу. Как у кота, который поймал мышь там, где ему нужно.
— Каденс.
Он взмахивает гитарой над головой одним плавным движением. Кто-то подходит и берет у него гитару.
Я уверена, что выгляжу так же ошеломленно, как и чувствую себя, но не могу найти в себе силы скрыть выражение лица. Я впервые стою на профессиональной сцене. Хотя в Redwood Prep серьезно относятся к музыке, это не школьная презентация. Это совсем другой уровень.