Ясеню с Падубом пришлось прибавить скорости, чтобы поспеть за Джонти – он даже среди гоблинов казался великаном. В вылазке командовали близнецы, но у гоблинов ухо все время надо держать востро: если они дадут Джонти первым добежать до места схватки, если покажут, что они слабее, что уступают ему, – еще до утра они могут потерять свое командирство. В гоблинском обществе выживают сильнейшие.

Я аккуратно переложила пистолет, отводя ствол от Джонти. Вперед никто не вырывался – ни у кого больше таких длинных ног не было, и все старались хотя бы не отстать. Такое громадное создание, а бежал он легко и изящно, словно кто-то гораздо более гибкий и много более красивый.

– Почему ты мне помогаешь? – спросила я.

Он пробасил, словно камни загрохотали:

– Я лично поклялся тебя охранять. Я клятвопреступником не стану.

А наклонившись ниже, так что капля магической крови упала мне на лоб, прошептал:

– Бог и Богиня еще говорят со мной.

– Ты услышал мою молитву, – прошептала я в ответ.

Он едва заметно кивнул. Я погладила его по щеке, вымазав руку в теплой крови. И прижалась плотнее к его теплому телу. Он выпрямился и помчался быстрей.

Над леском, окружавшим парковочную площадку, клубились грозовые тучи. На таком расстоянии дикая охота потеряла клыки и щупальца, она казалась грозой – если гроза может летать над верхушками деревьев и черным шелком литься вниз по стволам.

В тучи с земли ударила молния: Мистраль был жив и сражался. Остался ли еще кто-то живой? Между деревьями полыхнуло зеленое пламя, и ком в груди стал легче: зеленое пламя – это Дойлова рука власти. Значит, он тоже жив. Сейчас меня больше ничего не заботило – ни корона, ни королевство, ни вся волшебная страна, главное – что Дойл жив и не настолько ранен, чтобы потерять способность драться.

Ясень с Падубом так прибавили ходу, что обогнали нас с Джонти, когда мы выскочили на открытое пространство у леса. Казалось, в чистом поле негде спрятаться и зайцу – только перед нами словно из-под земли возникли гоблины. Не из воздуха материализовались, а поднялись с земли, как снайпер в маскировочном костюме, вот только камуфляжем им служила собственная кожа и одежда.

Ясень вызвал Курага, царя гоблинов, пока мы сюда бежали. Он для этого обнажил меч, а кровь, чтобы размазать по клинку, набрал у меня с плеча. Кровь и клинок: старый ритуал, которым пользовались за много веков до того, как в людские головы пришла сама мысль о сотовых телефонах. Лично я не хотела бы бежать по обледенелой дороге с клинком наголо. Но Ясень не человек, у него это получилось запросто.

Итак, Ясень и его близнец выбежали вперед Джонти – тот, кто первым прибудет на место, по праву станет командовать гоблинами. Но мне было все равно. Лишь бы спасти моих стражей, а кто командовать будет – какая разница? Я бы сейчас кого угодно назвала командиром, лишь бы их спасти.

Кто-то из близнецов остался с гоблинами из засады. И только когда у возвращавшегося брата глаза блеснули алым, я поняла, что к нам идет Падуб. Он пытался отдышаться: обогнать типа, у которого ноги длиной почти в твой рост, – никому не просто, даже такому умелому бойцу, как Падуб. Но в голосе одышка, от которой с такой быстротой поднимались и опускались его плечи и грудь, была почти незаметна.

– Лучники почти готовы. Нам нужна принцесса.

– Я в стрельбе из лука не мастер, – призналась я, еще окутанная жаром тела Джонти и льющейся с его колпака крови. Кровь была горячая. Такая горячая, словно лилась из свежей раны.

Падуб поглядел на меня с раздражением, заметным даже в щадящем свете луны.

– Ты владеешь рукой крови, – процедил он, дав проявиться в голосе с трудом скрываемой злости.

Я чуть не спросила, при чем тут лучники. В самый последний момент додумалась.

– А-а... – сказала я.

– Если Китто не наврал насчет того, что ты в Лос-Анджелесе сделала с Безымянным, – добавил Падуб.

Я качнула головой; теплая кровь потекла по шее под чужим пальто. Ощущение должно было быть неприятным, но не было – оно успокаивало, как теплое одеяло холодной ночью.

– Не наврал.

Мне не понравилось, что Китто поставлял гоблинам новости, но я заставила себя вспомнить, что он наполовину гоблин и все еще подданный их царя. Наверное, особого выбора у него не было.

– Полная рука крови, – хмыкнул Падуб и злобно, и недоверчиво. – Трудно поверить, что она помещается в таком хрупком создании.

– Посмотри на мой колпак, если сомневаешься, – пророкотал Джонти.

Падуб глянул вверх, но долго разглядывать колпак не стал. Взгляд гоблина снова скользнул на меня – одновременно похотливый и хищный. Я чувствовала на себе липкую кровь – на волосах, на плечах, на руках, – наверное, я была похожа на жертву крушения. Мой вид кого угодно напугал бы, а Падуб смотрел на меня так, словно я надушилась и вырядилась в сексуальное белье. Кому-то кошмар, кому-то – сладкая фантазия.