противоположной стене от окна возникли массивные стеллажи для хранения посуды, разбавленные горшками с цветами.

Дуня даже кивнула, подумав, что заставленные посудой стеллажи избавят помещение от эха

и внесут львиную долю уюта.

Она перевела взгляд на длиннющий стол и сразу же захотелось отскоблить его и покрыть

защитным маслом. Это же цельный кусок какого-то гигантского дерева, а его нещадно заляпали

и исцарапали! Еле удержалась от ворчания по этому поводу, но внимание отвлекли огромные

подоконники. Любой дизайнер впал бы в экстаз при виде их и разочарованно застонал, потому

что располагались они слишком высоко от пола.

И всё же Дуня представила на этих подоконниках подносы с посаженной зеленью и решила, что это будет отличным цветовым акцентом. В голове быстро проскочили варианты

выращиваемой зелени и мысль зафиксировала не укроп или давший зелень лучок, а

пророщенную пшеничку.

Дуня нахмурилась, недовольная тем, что споткнулась на пшенице, но мысли уже понеслись

вскачь в новом направлении. Вспомнилось вдруг, что из пророщенной пшеницы и вареного

риса делают леденцовую массу. Она это видела в роликах китаянок и кореянок. И ведь ничего

сложного! Смешивается измельченная пророщенная пшеничка с отварным рисом в воде, отжимается и полученная мутноватая водичка уваривается до густоты. Полученная масса

должна быть сладкой и тягучей. Очень хотелось проверить сладость этой массы, но не

довелось.

— Дуняша, что ты застыла? — вырвала её из размышлений Аграфена. — Проходи, осмотрись. Здесь тебе творить! — вновь засияла улыбкой родственница. — Мы с сёстрами

посовещались и решили, что лики святых тебе нельзя писать. Всё же ты даже не послушница, а

вот орнаментум из цветов…

Дуня свела брови, соображая, что Аграфена использовала латинское слово, говоря об

орнаменте. Монахиня заметила её усилия и попыталась объяснить, что такое орнамент.

— Я знаю, что это, но откуда ты…

— А, — не дослушав, махнула она рукой, — нас с сестрой в детстве многому учили.

Родители думали выдать нас за нарочитых мужей, да только вятшие берут жен по себе.

Аграфена задорно улыбнулась и махнула пухлой ладошкой, отсылая прочь чаяния из

детства. Дуня понимающе кивнула, соглашаясь, что жизнь складывается совсем не так, как

мечтается ребенком.

— Зато здесь пригодилось нам с Анастасией знание языков и умение читать иноземные

книги. Я тебе потом как-нибудь расскажу о нашей семье, если захочешь. Сейчас важно

определиться с росписью, — Аграфена обвела рукой помещение и вопросительно посмотрела

на Дуню. Девочка встрепенулась.

— Я сегодня же изображу на бумаге, какой вижу трапезную, и только получив

одобрение,приступлю к большой работе, — поспешила успокоить её Дуня.

— Видишь?

— Угу, я как вошла, то сразу увидела её такой, какой она должна быть.

— Хм, надо же!.. — Аграфена забавно округлила рот и прижала руки к груди.

Дуня смутилась, сообразив, что её слова можно воспринять, как заявку на общение с

высшими силами, а не элементарное озарение художника, которое можно поменять в

соответствие с пожеланием заказчика. И заторопилась перескочить на деловой лад:

— Только мне потребуется большой белый лист бумаги, а потом краски для росписи стен. Я

с собой ничего не привезла… мы ж недавно горели…

— Насчет бумаги и красок не беспокойся, — всплеснула руками Аграфена, — а сейчас тебе

свинцовую палочку дать? Или угольком обойдешься?

— Эскиз я сделаю восковыми палочками, — пояснила Дуняша. — Только у меня не все

цвета есть, но думаю, что их достаточно. Всё же здесь не княжеский терем, и яркостью, как и

богатством, кичиться неуместно.

Это был самый спорный момент. Дуне нравилось сочетать спокойные цвета или

использовать всего один-два цвета, но со множеством их оттенков. Душа бунтовала против

пестроты и ярких красок, но именно насыщенный цветом рисунок считался дорогим и

красивым.

Аграфена внимательно слушала и пусть с небольшим сомнением, но покивала, выражая

согласие и Дуня немного успокоилась.

Она залпом допила молоко и,оживившись, начала рассказывать о том, что задумала.