Может, буря минует и появится возможность снова по-человечески все обсудить?

Хотя я не знала, о чем теперь можно разговаривать. К челноку меня допускать не желали. Но если они хотели реально получить «Тар-и-накти», то придется.

Никто из них не сможет управлять моим транспортом, чтобы куда-то долететь.

По обрывкам разговоров, я поняла, что пока меня в бессознательном состоянии использовали, все же сварганили какой-то переходник, который к основным системам позволял получать доступ и без владельца. Именно благодаря ему и продолжали активную работу, уже без моего участия.

Но вот сомневалась я, что с помощью этого чуда-юда они могли научиться, чем-то серьезным управлять. Наверняка, оно максимум на включить и выключить работало. Ну, и на ограниченную информационную поддержку. До большего со мной в бессознательном состоянии едва ли получилось бы добраться. Чтобы научиться имитировать управляющие сигналы системой навигации и полета, у них возможности точно не появлялось.

Хотя сам факт, что им даже этот конструкт удалось смастерить, для меня до сих пор оставался удивительным.

А в том, что они мне в сознательном состоянии решат довериться, я с трудом представляла. Я б себе тоже не доверилась. И того, что я не попытаюсь удрать на челноке, если появится такая возможность, тоже никому не обещала, и даже не собиралась.

Пусть себе эту гребанную компенсацию обратно забирают!

Где-то ко времени обеда мне прикатили трапезу в номер. Я, наблюдая, как помощница привычно накрывает небольшой обеденный стол, спросила, придут ли ко мне сопровождающие, ибо я как обычно хотела бы прогуляться.

Нина испуганно на меня посмотрела, но все же сообщила, что лезть с просьбами не стоит, меня не велено никуда выпускать, и буря, судя по всему, только набирала обороты.

Я тяжело вздохнула, и поблагодарила ее за информацию.

Что следующее? В каморку меня обратно переселят?

***

Ближе к вечеру со мной решили вновь пообщаться. Правда проводили меня не в кабинет к руководителю предприятия, а повели напрямую в технический корпус.

Учитывая строгий запрет меня туда пускать, я удивилась. Хотя, видимо, для них ситуация слишком кардинально изменилась.

Привели меня прямо в шоу-рум, где когда-то между мной и Евгением эпическая схватка случилась.

Впрочем следов того боя здесь не осталось. Стекло заменили, лестницу приварили обратно, обломки старых кораблей задвинули по углам. А вот посередине освободившегося пространства расположился мой челнок в форме ромбовидного октаэдра.

Когда я спустилась и смогла подробно рассмотреть его состояние, мне реально стало нехорошо.

— Вы что с ним сделали? — экспрессивно вырвалось у меня.

Целым у моего транспорта выглядел только корпус, и то не везде. Многочисленное содержимое оказалось по большей части вынесено наружу. Сами выпотрошенные внутренности аккуратно разложили по стоящим рядами столам.

Между модулями все еще оставались соединительные кабели, причем уже вполне земного происхождения, некоторая часть из которых все еще тянулась внутрь, ну, видимо, чтобы окончательно машину не убить.

Возле всего этого безобразия суетились люди, которых тут нашлось на удивление много. Видимо, всех доступных сотрудников с выходного отозвали.

— Изучали, — спокойно ответил вышедший из моей спины Алексей.

Внешне он показался очень усталым, но сочувствия у меня не появилось.

Я смотрела на корпус челнока, все еще не веря в реальность. Да, именно корпус, потому что работающим надежным аппаратом, он, очевидно, быть перестал.

Видимо, поэтому они все же решились меня сюда привести. Ведь на этом уже далеко не улетишь!

Я тяжело вздохнула, не зная, что сказать. Цензурных слов у меня все равно не имелось. Честно, мне даже присесть куда-нибудь захотелось, ибо ноги с трудом держали.

— А что нам, любоваться на него что ли? — услышала я из-за спины уже спокойный голос Юрия Васильевича.

Я повернулась и встретилась с ним взглядом.

Он уже успокоился и принял свой обычный спокойный, слегка саркастичный вид. Только у меня почему-то утреннее общение забыть не получалось, так что я при встрече лишь поморщилась и отвела взгляд.

— Натворила ты дел! — вновь повторил он уже сказанную ранее фразу.

Я от такой постановки вопроса еще сильнее скривилась. Конечно же, я натворила!