– Как бы да, – нехотя согласился я. – Да и не успеют они теперь. Но с другой стороны…

Не дождавшись продолжения, капитан поинтересовался:

– Что с другой стороны?

Я не стал отвлекаться на него:

– Ситный! Бабкин! Ко мне!

Дождавшись, когда они оба подъедут, показал им на ковылявшую впереди парочку:

– Этих двоих в обоз отвезите.

– Вашброть, – обратился Ситный. – Ентот, который хромат, он понятно, а второй-то целёхонек вроде. Евон-то зачем?

– А за тем, сержант, что он испытание уже прошёл, и потому принят.

– Эт как же он прошёл? – удивился Бабкин. – Ещё ж почитай и половины дороги…

– А так! – оборвал его я. – Спецназ своих не бросает! Вот он своего не бросил, значит, наш человек! Понятно?

– А рази так-ту… – начал Ситный, но Бабкин его опередил:

– А чаво? Один взял, хроменьким прикинулси, а второй яво ташшит. И вот те нате – обоих в пластуны зачислили! Эдак-ту у нас не то что взвод, дивизия наберётся!

– Ты, гефрайтор, не мели чего не знаешь! – прикрикнул на него капитан. – Тебе офицер приказал – выполняй! Ди-иви-изия! Да хоть корпус! Выполнять!!!

Зря он так. Я бы не обломался и объяснить причину принятия такого решения. Хуже бы точно не стало. И, кстати, зачислить я собирался не того, который ногу подвернул, а того, который ему идти помогал. Бегать бы я его всё равно научил. Стрелять? Это посложнее, но выполнимо. А вот не бросать друга в беде… Это как раз очень по-нашему. И, сдается мне, Синюхин сейчас ясно представил события месячной давности. Вспомнил, сопоставил и принял взвешенное решение. Ну, и правильно: с кем же ещё ходить в разведку? С теми, кто быстро бегает и потому быстрее сбежит?

Между тем, Ситный с Бабкиным занимались «эвакуацией» с дистанции обоих бойцов. Тому из них, который не пострадал, гефрайтор объяснил всё происходящее причудами господ офицеров и, усадив его на лошадь позади себя, рысью поскакал к финишу. «Увечному» Ситный ничего объяснять не стал, тому и так всё было понятно. Его тоже увезли, так сказать, «в тыл».

Мы с капитаном поехали дальше. Ситуация в группе лидеров изменилась: Харитон шёл шестым, Трофим четвёртым, Горшенев – третьим. Неплохо. Первым бежал рослый жилистый драгун лет тридцати с мрачно сосредоточенным выражением лица. Сразу видно: человек серьёзно к вопросу подходит.

С небольшим отрывом от лидера наматывал вёрсты боец по-моложе. Этот уступал первому не только метров семь-восемь метров дистанции, но и как минимум полголовы роста. Ну, ещё три-четыре размера в плечах.

Думаю, сдохнет он к концу гонки. Кафтан расстёгнут, треуголка за пазухой, лопату из руки в руку то и дело перекидывает. Чуть больше половины дистанции прошли, а он уже устал. Наверное, очень хочет прийти первым. Не выйдет у него победить. В десятке бы добежал, и то хорошо, а первым… первым нет, первым не дойдёт.

Я поравнялся с ним:

– Эй, боец! – крикнул я ему. – Побереги силы. Бежать-то ещё вёрст семь, а ты вон уже запыхался.

– Рупь хочу выграть, Вашброть! – тяжело дыша, ответил тот. – Деньги уж больно нужны.

Говорить набегу – верный способ сбить дыхание. Не победит. Хотя, упорный – это хорошо. Такие нам тоже пригодятся.

– Ты сейчас приотстань, а вёрст через пяток рванёшь. Глядишь, и рубль твой будет.

– Да не, Вашброть! Я уж лучче прям щас, а тоть, ну как, апосля-то не догоню?

Парню трудно было одновременно и говорить, и бежать, но он всё равно говорил. Молодой ещё, неопытный.

– Как знаешь! – ответил я и чуть притормозил Разбоя.

Самое время подождать отстающих. И то сказать, вереница бегунов чуть ли не на целый километр растянулась.

К нам с Синюхиным подъехали Русанов с Прокоповым.

– А что, Вашброть, нешто всем вот так-ту побегать придётся? – поинтересовался Русанов.

– Всем, Егорыч. И даже ихнему благородию господину подпоручику, – усмехнувшись, произнёс я, указывая на приближающегося к нам Сметанина.

– Я тодыть, наверно, не сгожусь Вам, – с плохо скрываемым огорчением в голосе, проговорил Данилыч.

– Сержант Прокопов! А ну отставить панические настроения! – грозно прикрикнул я. – Здесь я решаю, кто сгодится, а кто нет!

– Староват я уже козлом скакать. Молодые-то эвон как носются, а я-то уж и не смогу эдак-то. Токмо обузой вам стану.

Что ж, пожалуй, часть планов пора приоткрыть:

– Станешь! Обязательно станешь! Только не обузой, а старшиной. Будешь хозяйственной часть заведовать. А пока меня не будет, займёшься обучением пополнения. Молодых тоже кто-то в курс дела вводить должен. Вот ты и займёшься.